На краю Принцесс-парка

Ли Маурин

– Клинт ничего не рассказывает нам в своих письмах, – пожаловалась Пикси, которую явно раздражало то, что у Мойры должен был родиться ребенок, а Дэйзи так и не забеременела за год замужества.

– Пикси, это что, гонка? – резко заметила Руби. – Дэйзи с Клинтом сами решат, когда им за водить детей, и ты тут ни при чем.

– Вот именно, – поддержала ее Хизер, которая по-прежнему терпеть не могла Пикси Шоу. – Я даже представить себе не могу, что буду вынуждать Дэйзи родить ребенка. Детей заводят родители, а не бабушки.

Когда обед

наконец закончился, Руби мысленно вздохнула с облегчением – атмосфера за столом была весьма напряженной. Она решила, что на следующий день скажет Пикси, что их пригласили в другое место. Справедливости ради следовало заметить, что напряжение исходило не только от Пикси – Дэйзи по-прежнему была чем-то расстроена, Грета дулась неизвестно на кого, да и Мэттью почти все время молчал. Даже Брэндан ничего не делал, чтобы разрядить обстановку: он постоянно рвался под елку, за своими подарками. Руби мысленно поблагодарила Бога за приход Мойры и Сэма: ей было приятно видеть за столом хотя бы два счастливых лица.

Судя по всему, между Гретой и Мэттью произошла очередная ссора – в последнее время они только и делали, что ругались.

«Наверное, Грета опять истратила слишком много денег», – подумала Руби.

– Она разорит меня, черт возьми! – пожаловался Мэттью пару недель назад. – Подумать только, она заказала садовый павильон, заплатив все деньги вперед, – и это в начале зимы!

Руби и представить себе не могла, что ее тихая, покладистая дочь может вести себя так безрассудно.

Вскоре Мойра и Сэм заявили, что пойдут прогуляться, и этим окончательно испортили настроение в комнате, но Руби решила, что не имеет права обижаться на них. Проводив молодоженов, она направилась в холл, решив, что обязательно устроит какую-нибудь игру и хотя бы немного расшевелит всех, но оказалось, что Грета уже успела включить телевизор, и остаток дня прошел за скучным коллективным просмотром «Звуков музыки». Руби уже видела этот фильм раньше, и он не понравился ей еще тогда – теперь же она и вовсе нашла его отвратительным.

Одним словом, Рождество вышло никудышным, так что Руби была лишь рада, когда праздники закончились и все вошло в привычную колею. Но ее радость длилась недолго. Дэйзи наконец решилась рассказать, почему Клинт уехал в Америку, и этим напрочь испортила всем Новый год.

Наступил март, принеся с собой сильные ветры, которые словно играли со старым домом, дребезжа оконными стеклами и свистя в дверных щелях.

Как-то под вечер в доме раздался телефонный звонок. Звонил Мэттью.

– Руби, случилось ужасное, – задыхаясь, произнес он.

– Опять? – ответила Руби.

Словно не замечая ее ироничного тона, он продолжал:

– Я вернулся домой на час раньше обычного. Я очень плохо себя чувствовал – наверное, подхватил грипп.

– Бедняга.

– Я думал, что Греты нет дома, – но потом я поднялся наверх и обнаружил свою женушку в постели с каким-то мужчиной… О Боже, Руби, я не знаю,

что делать! – хрипло проговорил Мэттью. – Можно я приеду?

– Не сейчас, Мэттью, Грета у нас… Бог ты мой! – испуганно выдохнула Руби. – До меня только сейчас дошло… Она пришла вся в соплях и сказала, что ты ни с того ни с сего выгнал ее из дому.

– И ты ей поверила? – В трубке прозвучал горький смех, болью отозвавшийся в ее сердце. – Плохого ты, должно быть, обо мне мнения. Знаешь, Руби, ничего удивительного, что на тебе так никто и не женился. Что бы ни делали твои близкие, ты всегда оправдываешь их. Что ж, передай моей жене, что я больше не хочу ее видеть.

– Мэттью! – крикнула Руби. – Я сейчас же приеду!

Но в трубке уже звучали короткие гудки.

Руби вышла в сад и позвала Брэндана. Мальчик уже почти забрался на дерево, на которое ему запрещено было залазить, так что, когда он спустился на землю, у него был виноватый вид.

– Пошли, – отрывисто проговорила Руби, взяв его за руку. – Мы будем кататься на машине.

Они вернулись в дом.

– Надевай пальто! – скомандовала она.

– Хорошо, Би, – послушно произнес мальчишка. Ему было уже почти четыре года, и он понимал, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

Руби повернулась к дочери. Войдя в дом полчаса назад, Грета бросилась на диван и, расплакавшись, стала рассказывать, какой ужасный человек Мэттью. «Он пришел сегодня домой злой как собака и ни с того ни с сего набросился на меня», – всхлипывая, говорила она.

– Грета, – с порога сказала Руби дочери, – вставай. Надо, чтобы ты отвезла меня к себе домой на машине.

– Что-что? – проговорила Грета, от удивления тут же перестав плакать.

– Я сказала, отвези меня к себе. Звонил Мэттью. Дурочка, ты хоть понимаешь, какую боль ты ему причинила? Ты не сказала, что он обнаружил тебя в постели с другим мужчиной! Разве этому я тебя учила? Мне стыдно за тебя!

Руби в ярости топнула ногой. В следующем месяце ей исполнялось шестьдесят, и больше всего на свете ей нужно было спокойствие.

– Кто он хоть такой? – спросила она.

Помолчав, Грета ответила:

– Муж одной из моих подруг.

– Что ж, когда твоя подруга об этом узнает, вашей дружбе конец. Если ты сию же минуту не встанешь с дивана, я вытащу тебя наружу за волосы. Тебе придется сесть за руль, иначе я сделаю это сама.

Грета с недовольным видом поднялась:

– Я не понимаю, почему тебя так беспокоят чувства Мэттью.

– Пошевеливайся! – подгоняла ее Руби. – А чувства Мэттью меня беспокоят потому, что он много лет был лучшим другом нашей семьи и всегда делал для нас только добро. Ты идешь или мне самой садиться за руль?

По дороге в Кэлдерстоунз в салоне автомобиля царило молчание – даже обычно словоохотливый Брэндан не произнес ни слова. Когда они подъехали к дому, Руби повернулась к дочери:

– Дай мне ключи!

– У меня их нет. Они остались дома, в сумочке.