На краю пропасти
Шрифт:
Сын Воеводы сделал ложный выпад, но и Яр не спешил подставляться, отступив в сторону. Народ, недовольный заминкой, начал роптать: чего, мол, телитесь, деритесь уже, нам ещё на работу пёхать! Потом отдельные возгласы стали ещё больше нагнетать обстановку, давить на обоих.
— Хороший мутант — мёртвый мутант! — крикнул кто-то в толпе, после чего она вскипела оскорбительными репликами.
— Придуши этого гада!
— Выдери ему третий глаз!
— Вали козла!
— Молодец! Так его!
— Да! За меня его тоже пни, куда надо…
— Пусть знает место своё, уродец!
Оттягивать драку больше невозможно. Скоро весть об этом дойдёт до Воеводы или Грома, и у Митяя не будет шанса прилюдно унизить Яроса. Парень прыгнул вперёд, нанося удар, но врага на
Митяй схватился за глаза, а Яр успешным ударом в челюсть сбросил наконец с себя соперника. Движения давались с трудом, челюсть трещала, голову пронзала боль, а в глазах двоилось, но надо было встать, пока Панов выковыривает из глаз попавшую грязь. Толпа вокруг уже радостно ревела, возбуждённая зрелищем. В какой-то момент взгляд выхватил из этого пёстрого ряда лицо предательницы. Варя… всё вокруг! ВСЕ ОНИ — ВРАГИ!
Мышцы от злости налились силой. Яр, превозмогая боль, вскочил, прыгнул на Митяя, желая одного: втоптать врага в пол, растереть в порошок и перемешать с валяющимся там мусором. Юноши покатились по полу, Панов пытался очистить глаза, Яр же лупил сквозь боль в кулаках по любому незащищённому месту. Сын Воеводы отмахивался вслепую, угодив пару раз по лицу Яра, но юноша уже ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Перед ним была одна цель — ненавистная морда Панова. Он бил и бил, не обращая внимания на пропущенные удары. И не заметил, как Митяй вытащил нож…
— А ну, хватит! — жёсткий тычок в бок сшиб Яроса с Митяя. Казалось, этим ударом вышибли не только воздух из груди, но и само желание биться. Какой в этом смысл, если нет друзей вокруг? Одни только враги. Сейчас главное — свернуться калачиком и умереть… Но юношу с силой потянули вверх. Придётся вставать. Не хочется, но придётся.
Народ вокруг разошёлся так же быстро, как и собрался. Даже Варя не осталась, чтобы подать руку помощи или защитить…
Митяя поднял и сдерживал один из сопровождающих Грома. Лицо врага в крови, кулаки разбиты, полный ненависти взор, в руке нож… Ну и вид! Впрочем, Яр сомневался, что он сейчас выглядел лучше, чем противник. Но нож… Это уже слишком. Хотя… Почему-то Яр не был удивлён, что Митяй на такое способен. Папенькин сынок. Пользующийся отцовским авторитетом недоносок, который всегда брал то, что хотел, любыми способами.
В поле зрения вклинилось лицо Грома — Воеводиной шавки. Пса, который был всегда на страже интересов правителя. Значит, всё плохо — и камеры не избежать! Но в этот раз почему-то мужчина не стал отправлять Яра в карцер. Он громко заговорил, но звук только через несколько мгновений пробился в сознание юноши.
— …уроды! Ишь, чего удумали! Я вам завтра устрою веселье! Побегаете у меня в ОЗК через полосы препятствий, любая дурь из голов вмиг вылетит! Ведите их в лазарет, — обратился он к сопровождающим охранникам, которые удерживали юношей. — Я с ними позже поговорю. Пойдём, Потёмкин, это у нас единичный
Яр бросил быстрый взгляд на Игоря, прошедшего мимо. Да ведь это тот самый человек, появившийся ночью и выдержавший неравный бой с оборотнем! Неясное чувство возникло в глубине души юноши. Этот человек обретался за пределами Юрьева! Где-то скитался всё это время, выживал: значит, можно за стеной жить! Если смог он, то и Яр, может быть, сможет… Сзади его грубо толкнули, что подразумевало: двигай вперёд, и юноша, угрюмо уставившись в пол, проследовал в сторону лазарета.
***
Через громко скрипнувшую ржавую дверь они вышли во внутренний двор поселения. Повеяло воздухом посвежее, не провонявшим людским потом и запахом навоза. Игорь огляделся. То, что ночью освещали лишь слабые огоньки тусклых фонарей, сейчас предстало глазам лекаря. Впереди возвышались два основных строения. Церковь с пятью куполами и стройная часовня, покрытая причудливыми барельефами. Чуть подальше стояло двухэтажное здание, в которое, как он понял, им и предстояло попасть. Справа прямо над стеной возвышались ещё пять куполов. Под ними располагались кованые ворота. Всё остальное пространство занимали деревянные постройки. Слева слышалось ржание — очевидно, там были конюшни. А справа, рядом с воротами, сквозь довольно широкие щели меж досок можно было различить темнеющие силуэты автомобилей. Игорь оглянулся. Рядом со входом в катакомбы возвышалось строение, из трубы на крыше которого валил чёрный дым, а сквозь щели светило красным. Видимо — кузня, где и изготавливаются стрелы…
Они прошествовали между церковью и часовней в двухэтажное здание, на втором этаже которого и остановились перед чёрной дверью. Рядом стояли два охранника, с которыми Гром обменялся парой фраз, после чего они с Игорем вошли.
А Воевода неплохо устроился! Комната примерно шесть на шесть метров была устлана шикарным ковром, потускневший ворс которого не мог скрыть великолепного рисунка. Справа — широкий кожаный диван и шкаф с книгами, слева — круглый стол с поблескивающей лакированной поверхностью, два окна, задрапированных цветастой тканью, и несколько картин на стене с пейзажами давно минувших лет, а посреди — небольшой столик и два кожаных кресла, в одном из которых развалился маленький пухлый мужчина в свитере с высоким воротом и в очках. На столике стояла литровая бутылка причудливой формы, наполненная коричневого цвета жидкостью. Хозяин указал рукой на кресла и, когда Гром с Игорем уселись, произнёс:
— А ведь и в смутное время можно жить довольно неплохо, — Потёмкин не нашёлся, как это прокомментировать, лишь неопределённо мотнул головой. Воевода поднялся, разлил по стаканам коричневую жидкость и протянул их Грому с Игорем. — Есть несколько светлых моментов во власти… — после чего представился: — Панов Юрий Сергеевич. Глава этого замечательного поселения. Просто — Воевода. Итак, кто ты, странник, зачем и откуда к нам прибыл. И куда направляешься?
Потёмкин не торопился. Он поднял бокал, присмотрелся к янтарной жидкости внутри, понюхал. Коньяк. Определённо. Давненько же он не ощущал этого вкуса. Так давно, что успел позабыть. Напиток целеустремлённых людей, которые остановились на мгновение, чтобы поразмыслить над тем, куда двигаются… А куда же идёт он? А главное — зачем? Ведь всё потеряло смысл именно тогда — на мосту в Нижнем Новгороде… А после этого Игорь просто шёл, можно сказать, брёл по опустевшей земле, лишь по инерции продолжая путь, начатый всей семьёй двадцать лет назад.
— Игорь, — сказал лекарь, пригубив слегка коньяк. Взгляд устремился куда-то вдаль, мужчина медленно проговаривал слова, пытаясь самому себе напомнить очевидные вещи. — Потёмкин. Шёл в Москву, как и было запланировано, пока вот… не оказался здесь. С вами.
— А девушка? — Воевода уже уселся в своё кресло и сверлил глазами Потёмкина.
— Ольга — жертва инцеста, вырвал из грязных лап отца-извращенца в деревеньке неподалёку. Она была на грани смерти. Очень и очень больна.
— А ты откуда об этом знаешь?