На Краю Земли. Дилогия
Шрифт:
— Как я понимаю, доблестные горняки, выбравшись из угольного забоя, слегка расслабляются, отдыхая от трудов праведных? — методично гоняя по скулам каменные желваки, мрачно поинтересовался Тим.
— Ага, расслабляемся потихоньку. То бишь, освобождаемся от груза психологической усталости, — душевно заверил рыжеусый верзила. — И про доблесть горняцкую ты, земеля, насквозь прав. Сразу видно, что наш человек, типа — с правильными понятиями и устоями… Так как, девицей-то поделишься с братвой усталой? Стройная такая девочка, шустрая и вертлявая. Этакие крали, они в постели на многое способны. Ох, на многое… С ближними, Брут,
Дождавшись, когда дружный и сальный гогот стихнет, Тим вразвалочку подошёл к одной из стен кабачка и стал поочерёдно снимать с неё подковы. Снимал, одним-двумя движениями разгибал-разрывал на две половинки и отбрасывал их в разные стороны. Снимал, разрывал и отбрасывал — причём, так отбрасывал, чтобы половина (как минимум), кусков железа летела в сторону загулявших шахтёров.
— Ой, блин! Прекращай! Больно же! Ой! — раздались дружные и болезненные вскрики-вопли.
Наконец, оставив подковы в покое, Тим правой ладонью ловко подхватил тяжёлый кабацкий табурет и, высоко подняв его над головой, вежливо предложил — скучающе-серым голосом:
— Даю ровно две минуты. Оставили на столе деньги. Встали и вышли вон. Поймаю — убью. Время пошло…
— Уходим, Ржавый! Быстрее! — испуганно всхрапнул-выдохнул один из мужичков. — Уходим! У него же глаза — совершенно-белые. Такой убьёт, и не поморщится…
Уже через полторы минуты громко и знаково хлопнула входная дверь.
— А ты, оказывается, не только брутальный, но ещё и бешеный, — задумчиво подытожила Илзе. — То бишь, без внутреннего ограничителя-якоря.
— Есть такое дело, не спорю, — аккуратно ставя табуретку на место, согласился Тим. — Предлагаю занять самый дальний столик, возле окна. Что касается меню. В него можно не заглядывать. В этом заведении только пельмени приличные. Ну, и блины, конечно. А всё остальное — туфта гадкая и неаппетитная, изготовленная из различных консервов белорусского производства. Проверено… Напитки? «Балтику», пожалуй, закажем. «Девятку», понятное дело…
Когда обед был завершён, а сонный равнодушный официант унёс на подносе грязную посуду, Тим поинтересовался:
— Как тебе, соратница, пельмешки?
— Замечательно. Вкус — неземной. Да и пиво прелестное. Ароматное, с лёгкой пикантной горчинкой. Оказывается, в России имеются отличные пивовары. Никогда бы не подумала… Наши дальнейшие действия, господин инспектор?
— Раскладывай и запускай ноутбук. Подожди, я только стол салфеткой протру… Ага, действуй.
— Готово, — через пару минут доложила Илзе. — Любуемся на славный город Баренцбург… Стоп-стоп. Странно. Очень и очень странно…
— Что тебя так удивило, напарница? Даже глаза слегка округлились и потемнели. Были ярко-изумрудными, а стали тёмно-малахитовыми.
— Да, понимаешь, северные олени… То есть, светло-жёлтые «засветки» от их охранных маячков…
— С ними что-то ни так?
— Это точно. Поведение «засветок» изменилось. Причём, значительно и кардинально.
— Объясни, будь так добра, — попросил Тим.
— Вот, парочка олешек — неторопливо бредут по крайней улочке в сторону тундры. Здесь ещё три штуки — слегка подрагивают, то есть, усердно толкутся на одном месте. Возможно, выпрашивают у прохожих какое-нибудь лакомство. Сахар, например. Или же кусочки ржаного
— Это они, бродяги, возле поселковой котельной расположились. Греются.
— Греются, потому что продрогли? — недоверчиво хмыкнула Илзе. — На улице плюс три-четыре градуса, а северные олени замёрзли? Извини, но верится с трудом.
— Конечно, с трудом. То бишь, совсем не верится. Ни на грамм.
— А почему ты так многозначительно и довольно улыбаешься? Разгадал оленью головоломку?
— Разгадал, — подтвердил Тим. — По крайней мере, её городскую часть. Поэтому мы сейчас расплачиваемся за обед, выключаем ноутбук, выдвигаемся к котельной и любуемся.
— Чем — любуемся?
— Элегантной разгадкой, ясен пень…
Из высоченной трубы поселковой котельной активно валил густой чёрный-чёрный дым.
— Безобразие полное, — брезгливо наморщив веснушчатый носик, заявила Илзе. — Так атмосферу нашей планеты и портят… Подожди, Брут. Я сейчас видеокамеру расчехлю и засниму эту дикость дикую. Потом компания «На Краю Земли» всё это продемонстрирует широкой мировой аудитории. Пусть Властям Баренцбурга станет стыдно. Денег у них, видите ли, нет на современную котельную? Ничего, родные, найдёте. Никуда не денетесь… Ага, зафиксировала. Шагаем дальше?
— Шагаем.
— Слушай, а где же олени? Ноутбук показывал, что они были вон там. Ничего не понимаю.
— Ветер подул с севера, — пояснил Тим. — Вот, они и переместились на южную сторону. Сворачиваем за угол.
— Может, ноутбук настроить и уточнить ситуацию?
— Не надо. Сворачиваем.
— Как скажешь, господин инспектор-инструктор, — не стала спорить Илзе, а свернув за угол, ошарашено выдохнула: — Бред какой-то горячечный…
— Не бред, а замёрзшие бездомные собачки. Греются возле поселковой котельной. Обычное дело.
— Что же это получается?
— То и получается. У ещё живого северного оленя аккуратно вырезают охранный маячок, а потом вживляют-вставляют его в собачье ухо. Пёс убегает. После чего оленя, уже ничего и никого не опасаясь, убивают. Существуют, естественно, и всякие технологические тонкости данного процесса, о которых нам пока ничего не известно. Выясним, понятное дело. Обещаю…
За углом котельной резко затормозила машина, хлопнула дверка, и зычный голос позвал на русском языке:
— Инспектор Белов! Вы где?
— Здесь! Уже иду! Ждите! — громко откликнулся Тим, после чего обычным голосом пояснил: — Это российский консул прибыл. Хочет поговорить со мной. Причём, без лишних свидетелей.
— Почему — без свидетелей?
— Потому, что ничего хорошего и лицеприятного он от меня не услышит. Многократно проверено… А зачем, спрашивается, подвергаться словесной экзекуции (хотя бы и заслуженной), при подчинённых? Так и начальственный авторитет ненароком можно растерять… Ладно, я пошёл. Поругаюсь немного. Нотации почитаю. А ты пока замёрзших пёсиков поснимай. Потом вставишь в какой-нибудь репортаж…