На Краю Земли. Дилогия

Бондаренко Андрей Евгеньевич

— Какая ещё, в одно известное место, мрачно-ледяная аура? — поднявшись с полукруглого валуна, презрительно усмехнулся Тим. — Да и с севера никакой реальной опасностью больше не веет. Ни малейшей. Сплошная тишь-гладь, да Божья благодать…

Неожиданно зазвучала мелодичная трель — главной музыкальной темой из знаменитого кинофильма «Зорро» с незабвенным Ален Делоном в главной роли.

— Здесь старший инспектор Белофф, — поднеся к уху тёмно-зелёный брусок мобильного телефона, известил Тим. — Слушаю.

— Приветствую тебя, отважный и романтичный старший инспектор, — промурлыкала трубка до боли знакомым женским голосом. — Надеюсь, узнал?

— Здравствуй, Милена, — он старался говорить равнодушно, размеренно и спокойно, ощущая при этом, как глупое сердце

пустилось в восторженно-бешенный пляс. — Чем обязан?

— Очень хочу, Тимофей, встретиться с тобой. Очень-очень-очень. Встретиться и поговорить.

— О чём — поговорить?

— Обо всём, — многозначительно вздохнула Милена. — О жизни, например. О её превратностях, странностях и неожиданных сюрпризах. О любви, в конце-то концом… Не уж-то опасаешься? Ты же, вроде, никогда не был трусом… Или я ошибаюсь?

— Хорошо, давай повстречаемся и поболтаем, — помолчав с минуту, согласился Тим. — Только когда и где? Я, извини, на службе. Отпуск будет только через полгода.

— Двадцать четвёртого июня я буду в Ню-Олесунне. Прилечу на вертолёте из Лонгьира, к шестнадцати ноль-ноль. В девятнадцать ноль-ноль улечу обратно, в Лонгьир. В двадцать один пятнадцать — рейс до Осло. Извини, но со временем — труба полная.

— Хорошо, я буду. Впрочем…

— Что такое?

— Буду, если получится. По погодным условиям. По душевным.

— Хорошо, я поняла, — женский голос в мобильнике стал медово-приторным. — Насильно мил не будешь. Диалектика, как ты любишь говорить… Кстати, мы с профессором Гринбергом поменялись местами. В качестве смелого научного эксперимента и для пользы общего дела. Теперь я отвечаю за разработку «капсульного» метода, а он — «лазерно-лучевого». Интригует? То-то же… До скорой встречи? Целую и жду…

— Неожиданный, надо признать, жизненный поворот, — отправляя телефон во внутренний карман штормовки, неуверенным голосом прокомментировал Тим. — Хрень полная, навороченная и законченная. Из знаменитой серии: — «Не было печали у гусара, а природа капала дождём. Свечка одиноко догорала — грустным и тоскливым сентябрём. Постоялый двор, забытый Богом. Чу, хмельная песня ямщика. Рядом вьётся — мокрая дорога. И дорога эта — не легка. Тихий скрип, остановились кони. Скрип дверной, и в зал вошла — Она. Сердце убежало, не догонишь. Всё вокруг — лишь карие глаза. Всё вокруг — лишь милая улыбка. Нежное, прекрасное лицо. А на пальчике — таинственно и зыбко — тлеет обручальное кольцо. Лишь война теперь поправит случай. Может, её мужа — там — убьют? А иначе — удавиться лучше. Лучше застрелиться — прямо тут. Свечка — одиноко — догорала. А природа — капала дождём. Не было печали у гусара — грустным и тоскливым сентябрём…».

Он уже было взялся за широкие лямки рюкзака, но тут же выпрямился и саркастично усмехнулся:

— Ох, уж, эта Милена Пандева. Прямо-таки врасплох застала, дрянь симпатичная и развратная. Всё вылетело из головы. Чуть, поддавшись глупым эмоциям, о ключевой детали не позабыл…

Тим вновь извлёк мобильник из кармана и набрал нужный номер.

— Вау! — заразительно и сладко зевнули в трубке. — Это ты, Мэри? Разбудила… Опять масло потекло из-под третьего сальника?

— Это я, Брут.

— Брут? — не наигранно удивилась Илзе. — А говорил, что мой телефонный номер тебе не нужен. Мол, никогда и ни при каких условиях… Выходит, обманывал?

— Мне, соратница, понадобилась твоя помощь, — хмурым голосом сообщил Тим. — Не до сантиментов и условностей. Дело серьёзное… Так как, поможешь?

— Железобетон. Излагай.

— Двадцать второго июня, в районе девяти часов утра, отправь на норвежца Альвисса Олсена электронное письмо следующего содержания: — «Привет от Брута. Затихарись, морда, и никаких резких телодвижений не предпринимай…». А к письму, понятное дело, приложи файл с откровениями польского портного. Ну, с теми самыми, про сувенирно-подарочные шмотки, пошитые из шкур незаконно-застреленных белых медвежат… Сделаешь?

— Конечно, не вопрос… А где ты сейчас находишься?

— На севере. В глуши.

— И там нет Интернета? — уточнила Илзе.

— Нет.

А через несколько минут и телефонная связь пропадёт, — признался Тим. — По крайней мере, до двадцать четвёртого числа… Кстати, а что это за третий сальник, из-под которого течёт масло?

— Да, ерунда. Не бери лишнего в голову, — девичий голос был показушно-беззаботен. — Купили тут с Мэри старенькую железную колымагу, а у неё двигатель, как назло, барахлит. Да и с гидравликой не всё в порядке. Сегодня до пяти утра, вооружившись гаечными ключами, занимались комплексными ремонтными работами. Извазюкались все, как самые натуральные поросята. Устали… Ну, у тебя всё? Извини, деловой партнёр, но спать очень хочется. До встречи…

Забросив за плечи тяжеленный рюкзак, и подхватив винчестер, он отправился дальше.

Шагал и, сам не осознавая того, тихонько напевал:

Всё в этом Мире — немножко курьёзно. Яркая, яркая в небе — звезда. Капает, капает — но, осторожно С неба — святая вода. Капает, капает — но, осторожно С неба — святая вода. Может, привал? Да пока ещё рано. Капает с неба — вода. Сердце, оно — словно рваная рана. Видно, уже навсегда. Сердце, оно — словно рваная рана. Видно, уже навсегда. Она целовалась — с ним. Многие видели. Только — печали — во мгле. Чем же, лошадка, её мы обидели? Закат — улыбается мне… Чем же, лошадка, её мы обидели? Закат — улыбается мне… Едем, лошадка, кататься по Свету. Грустный наездник — в седле. Сигарный окурок — зажат меж зубами, Полночь — в замёрзшей Душе… Сигарный окурок — зажат меж зубами, Полночь — в замёрзшей Душе… Кактусы, кактусы. О, мои кактусы… Текила — бушует в крови. Может, лошадка, немного поплачем? Ветер — в ночи — шелестит. Может, лошадка, немного поплачем? Ветер — в ночи — шелестит…

Упруго и размеренно шагая по Синей долине, Тим пересёк весь мыс Верпегенхукен и вышел к его северной оконечности, где и располагался странный красно-малиновый домик с идеально-круглой «посадочной площадкой».

Впрочем, посещение коттеджа и его окрестностей пока не планировалось. В настоящий момент Тима интересовали лишь карстовые пещеры, находившиеся поблизости.

Он выбрал вторую с краю — относительно тёмно-малинового строения, до которого было порядка трёхсот двадцати метров.

— Идеальная наблюдательная площадка, — решил Тим. — Если, конечно, задействовать при этом качественный бинокль…

Он зажёг туристический факел, вошёл внутрь пещеры и произвёл тщательный осмотр потенциального убежища.

Увиденное произвело самое благоприятное и положительное впечатление.

— Симпатичное, просторное и уютное помещение, — подытожил Тим. — Прямо-таки номер-люкс в комфортабельном санатории. И удобных гипсовых полок-полочек — сколько хочешь…

Подытожил и, не теряя времени, занялся обустройством.