На Краю Земли. Дилогия
Шрифт:
— Там солончак. А самый низенький из подозрительной троицы зашагал направо.
— Р-рыы…
— Тише, Клык. Тише. Я сам знаю, что в той стороне протекает Песцовая речка… Так-с, а вот это уже интересно. Плотный лысоватый мужичок что-то извлекает из брезентового чехла.
— Ружьё?
— Точно, — подтвердил Тим. — Только не обычное, а стреляющее усыпляющими ампулами. Такими хитрыми штуковинами, как правило, пользуются зоологи и всякий прочий учёный люд… Узнаю конструкцию. Сделано в Израиле. Новейшая разработка с оптическим прицелом. Усыпляющие заряды
— Низенький возвращается, — сообщила Илзе. — Несёт в руках клетку-ловушку, в которой сидит молодой песец. Знать, заранее выставили ловушку, пару-тройку суток назад. Сейчас, наверняка, усыпят одного из оленей, да и песца, скорее всего. Дабы провести — в спокойной обстановке — операцию по «пересадке» маячка… Но мы же не позволим им этого сделать?
— Наоборот, позволим. Более того, ты всё тщательно заснимешь. Причём, со всеми подробностями. Расчехляй видеокамеру.
— Но, как же…
— Не спорь со мной, соратница. Так надо. Точка. Иначе, как без крепкой доказательной базы можно будет привлечь этих законченных мерзавцев к официальной судебной ответственности? Нет, морды-то им я всё равно набью. Но хотелось бы, честно говоря, большего.
— Как это — набьёшь?
— Обыкновенно и очень качественно. Железобетонно, как любят выражаться молоденькие представительницы славного латышского народа. Скоро сама всё увидишь…
Рослый молодой олень был усыплён метким выстрелом издали, перевезён на «браконьерский» берег, затем последовала нехитрая, но весьма виртуозная операция, и маячок был «перемещён» за ухо спящего песца.
Затем северного оленя умело зарезали и освежевали, а проснувшийся песец, слегка покачиваясь и спотыкаясь, убежал в тундру.
— Всё засняла? — спросил Тим.
— Всё, — хмуро ответила Илзе, очень расстроенная вынужденной оленьей смертью. — Что дальше?
— Ничего особенного. Сейчас обезоружим-арестуем морд наглых и сообразительных. А скоро уже и вертолёт с полицией прибудет. Сдадим задержанных, что называется, с рук на руки. Оставайтесь с Клыком здесь и ждите. Я вас позову. То бишь, махну рукой.
Браконьеры были заняты-поглощены разделкой оленьей туши, поэтому Тим, оставаясь незамеченным, без всяческих проблем приблизился к ним, пальнул пару раз в воздух и скомандовал:
— Руки вверх, субчики! Бросили ножи! Бросили, я сказал! Не делать резких движений! Буду стрелять без дополнительных предупреждений! Для начала — по конечностям… Отошли вон к тому валуну… Опустились на колени, мать вашу! Руки за головы! Смотреть в землю! Между собой не разговаривать! Суки драные…
— Ничего, Брут, мы с тобой ещё посчитаемся, — зло скрипнув зубами, пообещал Ржавый.
— Непременно. Причём, совсем скоро.
Конфискованное двуствольное ружьё, предварительно разрядив его, Тим выбросил в Оленью протоку, «усыпляющее» прислонил к ближайшему валуну, винчестер
— Отойди-ка в сторонку, боевая подруга. Например, заберись в лодку. Сиди там себе и наблюдай.
— Держать арестованных на мушке?
— В этом нет никакой необходимости. Ни малейшей. Отдыхай и расслабляйся. На рыбу любуйся. Её в Оленьей протоке — видимо невидимо. В основном, радужная форель и пятнистый голец… Клык, будь другом. Проводи даму к шлюпке и не путайся под ногами… Эй, Ржавый! Поднимайся! Да и вы двое. Будем подводить лёгкий предварительный итог. По-мужски подводить, как и полагается в таких случаях…
— Ты, что же, Брут, собираешься драться с этими…, с этими преступниками? — опешила Илзе.
— Конечно. Русская народная традиция такая — с помощью кулаков объяснять прописные истины. Для пущей наглядности и весомой убедительности.
— Гав-в, — подтвердил Клык, мол: — «Действительно, традиция. Причём, старинная, брутальная и устойчивая…».
— Допустим, что ты их победишь…
— Просто чавки толстощёкие начищу до медного блеска, — уточнил Тим. — Не более того. Точка.
— Хорошо, начистишь… Но это же совершенно незаконно! Прилетит полиция, браконьеры нажалуются и напишут заявления…
— Не будем мы ничего писать, — сбросив засаленный ватник и сосредоточенно закатывая рукава полосатой тельняшки, пообещал (на вполне приличном английском языке), Ржавый. — У русских — свои понятия… Только ты, Брут, слишком рано хвалишься и трубишь в фанфары победные. Мы ещё побарахтаемся… Правда, ведь, кореша?
Ржавый и его подельники, конечно, побарахтались. Но только слегка, без особого толка, и — в конечном итоге — огребли по полной и расширенной программе.
Потом на берегу Оленьей протоки приземлился стандартный бело-синий вертолёт, молоденький полицейский инспектор произвёл официальный арест браконьеров, пойманных с поличным, и вежливо поблагодарил «инспектора Белофф» за эффективную помощь.
— Не за что, — вальяжно откликнулся Тим. — Всегда обращайтесь, буду рад посодействовать. Работайте, ребятишки. Оформляйте тут всё. Документируйте. Официальный рапорт о происшествии в службу господина губернатора я предоставлю завтра. А сейчас, извиняйте, но мы слегка спешим. Ветер поднимается, грозовые тёмно-сизые тучи заходят с востока. Надо успеть перебраться в Лонгьир до начала ненастья. Мотодельтаплан — это вам не вертолёт. А я нынче с барышней. Промокнет и замёрзнет ещё, не дай Бог. Поэтому и тороплюсь…
Одни приводнились в Лонгьире за пятнадцать минут до начала ливня.
— Какие у тебя дальнейшие планы? — демонстративно глядя в сторону, поинтересовалась Илзе.
— Дождусь Клыка и вернусь в Ню-Олесунн. Там срочные дела образовались.
— Дела, связанные с достославным мистером Альвиссом Олсеном?
— И с ним тоже.
— А когда ты, разобравшись с делами, прилетишь в Лонгьир?
— Наверное, двадцать пятого июня, — пообещал Тим. — Или же двадцать шестого.
— Тогда — до встречи.