На Краю Земли. Дилогия
Шрифт:
— Привет, Брут, — известил хриплый голос Пугача. — Как там дела лётные?
— Нормально и буднично. Главное, что весело и скучать не приходится. Точка.
— Понял. Рад за вас, друзья… Не слышу гула усталого двигателя. Значит, бродяги, приводниться изволили?
— Есть такое дело, отдыхаем, — подтвердил Тим. — А ты, камчатский фермер, долго жить будешь. Только что, как раз, о тебе вспоминали.
— Надеюсь, хорошими словами?
— Нормальными.
— Ну, и ладушки… Как там, налетались? К дому, часом, не собираетесь?
— Через
— Сосчитаю и обязательно встречу, — заверил Серёга, после чего неожиданно хохотнул.
— Что такое? — тут же насторожился Тим.
— Нет, ничего. Всё путём. Просто я, дорогой юбиляр, будучи на твоём месте… э-э-э, поторопился бы.
— Почему и зачем?
— Потому как — гости и подарки, — доходчиво и ёмко объяснил Пугач. — Ну, и сюрпризы, понятное дело.
— Какие — сюрпризы?
— Да, всякие и разные. Неожиданные, приятные, полезные, а ещё… м-м-м, и очень симпатичные. Ждём, короче говоря. Конец связи…
В районе трёх часов пополудни на водную гладь одного из речных заливов (вернее, одного из разливов, оставшихся ещё со времён бурного весеннего паводка), неуклюже приземлился самодельный гидромотодельтаплан.
Неуклюже?
Ну, не то чтобы. Просто — бесконечно устало. Устало-устало. Что называется, на последнем издыхании. Или же на предпоследнем. Кто знает? Из краеугольной серии: — «Пока не проверишь — не узнаешь…»
— Гав-в, — сообщил зоркий Клык, мол: — «На песчаной косе припаркован, как и ожидалось, чёрный навороченный БМВ, оснащённый специальной тележкой-прицепом. Причём, на правильном месте стоит — напротив приметной толстой лиственницы, на стволе которой закреплена знакомая вспомогательная лебёдка. Только, вот…»
— Ну, что там ещё? — забеспокоился Тим. — Я же занят лавированием между прибрежными валунами. Пока не могу отвлекаться на посторонние картинки… Трудно излагать напрямик?
— Гав, — мол: — «По берегу разгуливает… э-э-э…»
— Кто же там ещё — кроме Серёги Пугачёва — может разгуливать?
— Гав-в-в, — мол: — «Пугачёв-то, понятное дело, Пугачёв. Только разодетый, что тот лондонский франтоватый денди. Чёрный костюмчик с иголочки. Рубашечка белоснежная. Галстук цветастый. Ботиночки модельные, начищенные до блеска зеркального… С лохматой бородой, кстати, этот пафосный наряд очень смешно смотрится. Тьфу, да и только. Городской изнеженный пижон, а не суровый и честный камчатский фермер…»
— Бывает, конечно.
— Гав-в! — оживился верный хаски, мол: — «Из окрестного лесочка вышел дядюшка Артём. Хорошо выглядит — этаким крепким
— Да что там такое? То есть, кто?
— Гав, — мол: — «А, вот, и не скажу. Чисто из вредности собачьей. Мучайся теперь, братец, в догадках…»
Наконец, все прибрежные валуны были успешно обойдены, двигатель затих, и «Ласточка», пройдя по инерции последние двенадцать-пятнадцать метров, мягко ткнулась своими заострёнными пластиковыми поплавками в светло-жёлтую песчаную косу.
Тим поднял голову и, поражённый увиденным, потерянно и неразборчиво забормотал:
— Елочки зелёные, сосёнки точёные. Кого я вижу. Это же… Это же…
— Мэри Толедо, американская подданная, если ты, Брут, подзабыл, — белозубо улыбнувшись, напомнила на вполне приличном русском языке высокая черноволосая красотка.
«А ещё фигуристая, ногастая и грудастая», — подумалось непроизвольно. — «Что и подчёркивают стильные белоснежные шортики и ярко-жёлтый топик игривого покроя. Теперь-то понятно, почему бедолага Серёга Пугачёв так разоделся. То бишь, впечатлён, сражён наповал и активно бьёт копытом фермерским…»
— Конечно, я помню, — вылезая на берег, заверил Тим. — Ужасно рад тебя видеть, начинающая писательница. Не против, если я тебя слегка обниму? Типа — чисто по-дружески?
— Можешь даже и в щёку чмокнуть… Ну, брутальный молодчик, поздравляю тебя с днём рождения. Вот, держи мой скромный подарок. Это «золотая» скидочная карта сети пивных баров «Yard House», разбросанных по всему Миру. Теперь можешь пить в них пиво пенное по половинной стоимости.
— Большое спасибо за проявленную заботу. Тронут…
— Гав-в! — возмутилась Найда, мол: — «А про моего лохматого ухажёра, болтуны легкомысленные, и позабыли. Освободите немедленно бедного пёсика от ремней! Немедленно…»
— Сейчас освобожу, — подходя к гидромотодельтаплану, пообещал Пугач. — А ты, Брут, продолжай общаться с нашей прекрасной гостьей. И про своего близкого родственника не позабудь.
— Не позабудет, — заверил крепыш среднего роста, облачённый в тёмно-синий джинсовый костюм и совсем непохожий на генерал-майора секретной российской спецслужбы.
А на кого был похож Артём Белов? Трудно ответить на этот вопрос однозначно. В том смысле, что на многих сразу. На матёрого шофёра-дальнобойщика. На отпетого золотоискателя. На сурового бригадира сибирских лесорубов. На забубённого карибского пирата. На заслуженного уголовного авторитета. Ну, и так далее, по расширенному списку… А всему виной был длинный светло-фиолетовый шрам, причудливо змеящийся от правого виска к подбородку, и характерные глаза. «Глаза серьёзного и несуетливого убийцы», как любит выражаться в своих «нетленках» знаменитый российский писатель Александр Александрович Бушков.