На кругах времен (Сборник)
Шрифт:
Куртис аккуратно вложил листок в простой, без марки, конверт, надписал покорявее адрес и, лизнув крап, заклеил конверт. Сообщения свои дон Эдуардо посылал исключительно доплатными письмами: покупка марок в нужных ему количествах — прямой путь к разорению, которого он никак допустить не мог, так как не только не собирался разоряться, а совсем наоборот — хотел разбогатеть. Это было главной его целью, стремясь к которой он в последние тридцать лет перепробовал множество способов и об иных сегодня предпочел бы не вспоминать.
Решив бросить письмо завтра: не горит, пусть мадам директриса еще ночку поспит
Обосновавшись с год назад на крайнем юге, почти у самого побережья Шелльского залива, в городке с несколько длинноватым названием Хасиенда-дель-Нигрос, он без особого труда устроился для начала клерком-делопроизводителем маклерской конторы по продаже недвижимости Бантке и К+. Устроиться ему помогли рекомендательные письма (почти подлинные, если не считать подписи, которую Куртис изобразил вполне квалифицированно). Хасиенда-дель-Нигрос некогда была процветающим центром черного товара на перевалочном пути из Африки, что и закрепилось в ее имени. Сейчас это был совсем захудалый городишко, где Куртис намеревался передохнуть перед новым рывком к заветной цели.
Куртис откинулся в кресле, поднял с пола журнал. И тут кто-то постучал в окно.
Куртис встрепенулся, но, решив, что почудилось, снова присел на краешек кресла. Но стук, уже настойчивее, повторился. Куртис, встревожено вглядываясь в заоконную темноту, осторожно, под стеной подобрался к окошку, гадая: кто? И в самом деле, как не ломать голову: ни друзей, ни просто знакомых, да еще таких, что в поздний час могли бы стучаться к нему в окно, у него не было.
Неизвестный постучал опять. Куртис, прижимаясь к стене у окна, приподнялся на цыпочки и шепотом спросил в сторону открытой форточки:
— Кто там? Что нужно?
— Нужен господин Куртис,-так же шепотом отозвался неизвестный и чуть громче спросил: — Это вы?
— Ну, я, Куртис, — согласился, продолжая держаться под прикрытием стены, дон Эдуардо.
— У меня к вам поручение.
— Приходите завтра в контору. — Едва Куртис успел это сказать, как рама вдруг подалась, и через подоконник тяжело перевалился
Нежданный и незваный гость вежливо поклонился и подал ему длинный узкий конверт. Куртис машинально надорвал край, вытащил плотный листок и пробежал пяток строчек, отпечатанных на машинке:
«Мой дорогой племянник! Вне всякого сомнения, ты не подозреваешь о моем существовании. Но, надеюсь, наша встреча состоится в ближайшие часы, и тогда ты многое узнаешь. Подателю письма можешь доверять безоговорочно. Твой дядя».
Чувство, мгновенно охватившее дона Эдуардо, было чем-то средним между бессильной яростью и глухим разочарованием. Злость и разочарование Куртиса понять нетрудно: вроде замел следы, если не навсегда, то уж, во всяком случае, надолго, и тут на тебе — разыскал-таки, старая перечница!
Лет восемь назад дон Куртис едва не стал миллионером. Очень даже мог стать, но тем не менее не стал, а взамен лишился тысячи монет, выложенных, чтобы откупиться от чересчур проницательного чиновника из комиссии по борьбе с наркотиками. Монеты он, правда, выложил не свои, а одолженные у дядюшки под фальшивые векселя.
Куртис уперся взглядом в строчку — «…надеюсь, наша встреча состоится в ближайшие часы». Сюда едет, что ли? И тут до него дошла некоторая странность обращения: «Дорогой племянник…» Старый Куртис так написать просто не мог. «Отродье дьявола, вонючая свинья» — другое дело. Так, помнится, обращался к нему дядюшка в одном из писем, нагнавшем его, когда он вояжировал то ли из Сан-Фелипе в Ныо-Джерси, то ли из Коботы в Торвилл. Потом… что за черт:
«…ты не подозреваешь о моем существовании». Столько лет бегать от того, о чьем существовании не подозреваешь? Нет, тут что-то не то. Дон Эдуардо, несколько обессилев от попыток сообразить, в чем дело, присел на подлокотник кресла. И тут гость заговорил, раздельно произнося слова с каким-то странным выговором:
— Ваш дядя ждет вас.
— Какой дядя? Где? — вскинулся Куртис.
— Это станет вам ясно чуть позже. Пока я уполномочен сказать: вы не подозреваете, что ожидает вас.
— Что?
— Власть, — спокойно сказал гость. — И все остальное…
Странный посланец решительно шагнул к двери. Куртис, чуть ошарашенный навалившимися на него непонятностями, покорно двинулся за ним. За соседним забором звякнул цепью и заворчал Консул — здоровенный дог, охраняющий покой отставного полковника национальной гвардии Пшют-та.
Незнакомец вынул из кармана крошечный аппаратик, крутнул диск. И мгновенная тошнота, как воздушная яма. Куртис почувствовал, что его подхватили под локоть, и пошатнувшись, устоял. Незнакомец, увидев это, отпустил его локоть и отступил назад. Куртис огляделся по сторонам:
широкая асфальтированная улица, двумя рядами тусклых фонарей уходящая вдаль. За фонарями по обеим сторонам мостовой густела темнота, в которой угадывались дома, — кажется высокие, во много этажей. Но не успел дон Эдуардо удивиться, как увидел, что из-за крыши невидного в темноте дома выплыла щербатая луна, а следом… вторая! Не успел Куртис ни удивиться, ни испугаться странностям, вдруг обступившим его, как, тихо урча, подкатил длинный серый автомобиль, и спутник почтительным жестом приоткрыл дверцу…