На круги своя
Шрифт:
В воздухе повисло неловкое молчание.
Геральт хмурился, а я пристально наблюдала за выражением его лица. Чем вызвана ярость? Соланжем, мной, королевой, самим Геральтом? И в похищении и побоях ли дело? Сомневаюсь! Слишком похоже на досаду. Любовница причинила неудобства.
— Тебе цветы прислали, — сквозь зубы процедил Геральт и глянул так, будто я во всем виновата. — Соланж Альдейн. Я сказал Филиппу, пусть решает, как с ними поступить. Жених ведь. Или принести?
Покачала головой. Ничего принимать от некроманта не собиралась.
— Я не мог. Ты ведь объяснений ждешь? — Оправдания прозвучали как обвинения. — Искал, но следящие
Не верилось. Ложь сквозила в каждом жесте. Именно поэтому Геральт злился.
— Она приказала? — обошлась без имен.
Геральт кивнул и покаянно опустил голову.
— Я не мог. Это сложно объяснить, — глухо произнес он.
— Отчего же? — пожала плечами и зябко обхватила колени руками. — Королева — хозяйка, ты ее раб, поверенный и любовник. Ее величество сама сказала. Не мне — твоей покойной жене, но какая разница? Так что я все знаю, нет смысла притворяться.
Вседержители свидетели, какой ценой дались эти слова, как трудно было сохранить спокойствие!
Не за ужином, все решится прямо сейчас.
Назад пути нет, придется принимать решение. Нельзя всю жизнь провести наивной девочкой, верящей в любовь вопреки здравому смыслу.
— Дария!
Геральт подскочил и с покрасневшим от переполнявших эмоций лицом навис надо мной. Испугавшись, дернулась. Думала, ударит.
Не возразил.
Грустно улыбнулась.
Всего лишь постельная игрушка, та же наложница, пусть и благородная. Вот Евгения — госпожа и не только по происхождению. Ее Геральт ценит, а о тебя вытирает ноги.
Вспомни об эротических фантазиях темных. Для них высшее наслаждение — слиться со светлой. Желательно тремя разными способами, чтобы испробовать все грани удовольствия, а после можно убить. Помнится, Геральт не желал просвещать насчет непристойных желаний, сама узнала, не без помощи королевы.
Отвернулась, не желая смотреть на того, кого любила. Неужели он предатель? Еще и трус, раз не желает сказать правду. Покорился воле госпожи, как цепной пес! Где, где знаменитая навсейская гордость? Куда подевался прежний Геральт? Нынешнего любить не могла.
Позолота слезла, обнажив гнилую суть.
Геральт Свейн, граф Местрийский палец о палец не ударит ради леди Дарии Эрассы, если последствия ему повредят. Да и так не станет утруждаться, когда наскучу. Он уже сейчас отдалился, дальше только хуже.
Пусть бьет. Больнее, чем сейчас, Геральт уже не сделает.
— Не говори о том, чего не знаешь, — холодно возразил Геральт и присел рядом. Рука накрыла мою руку и крепко сжала. Жест настолько не вязался с тоном разговора, что лишь укреплял в мысли о предательстве. — Да, ее величество доверяет мне, но не более. Политика и только. И, Дария, прости, но существует род, честь, родина. Если бы речь шла только о твоем похищении, я бы убил мерзавца, но все гораздо сложнее. Впрочем, зачем я перед тобой оправдываюсь? — спохватился навсей. — Ты светлая, не поймешь. Не стоило меня спасать, любить и жить здесь, если не собиралась принимать правила игры.
— Правила? — задохнувшись от негодования, вырвала руку. Глаза заблестели от еле сдерживаемых слез. Встать бы и уйти, громко хлопнув дверью, но я выдержу и дойду до конца. Надо дойти. — Ты о них не говорил. Ты вообще не считал нужным разговаривать, что-то объяснять. Удобно, когда под боком красивая дурочка, которая никуда не денется и смотрит с обожанием. О, сколько всего поведал Эллан! Не жутких секретов — что ты, обычных правил
Геральт шумно втянул воздух. Губы сжались в тонкую линию. Злится. Попала в точку.
Конечно, Дария, какая любовь, если он соблазнил сразу после того, как узнал о светлой сути. Прежде собирался насиловать, низведя до животного, и убить, когда не смогу удовлетворять хозяина.
Овдовев, Геральт и не подумал жениться. Еще бы, зачем? Геральту нужна постельная игрушка, любовница.
Горько, но такова жизнь. Опыт — тяжкий путь ошибок. Все, что ни происходит, к лучшему.
Никакого предложения. Спектакль окончен.
Усмехнулась сквозь слезы и уткнулась лицом в подушку. Сама не заметила, как разрыдалась — громко, в голос.
— Перестань! — раздраженно прикрикнул Геральт, вбив еще один гвоздь в мое сердце. — Нет ничего уродливее плачущей женщины.
Прежде разрыдалась бы пуще прежнего, но жизнь среди темных кое-чему научила. Выпрямилась, утерла слезы и, указав на дверь, прошипела: «Вон!»
Геральт не пошевелился, пришлось повторить, толкнув навсея в грудь.
— Я переночую здесь, ваша милость, — говорила решительно, но руки дрожали. — После… Вы обещали мне дом, так потратьтесь хотя бы на обстановку и экипаж. Адрес узнаете у его светлости герцога Соланжа Альдейна. Пока не обустроят новый дом, поживу у жениха. Желаю удачи в королевской спальне. Вы идеальная пара: оба — редкостная дрянь.
Оскорбления Геральт стерпеть не смог. Он ухватил за плечи и встряхнул, будто яблоню. Лицо перекосило от бешенства. Навсей еле сдерживался. Он явно собирался ударить, но еще не решил, куда бить, как и сколько раз.
— Повтори! — хрипло приказал Геральт.
Его чуть ли не трясло от ярости. Пальцы сжимались все сильнее, причиняя ощутимую боль.
— Вы прекрасно слышали, милорд. Пустите!
Постаралась вложить в голос всю твердость, на которую была способна, и ударила Геральта по руке. Кажется, подействовало. Он отпустил, рывком поднялся и одним движением смел флакончики с туалетного стола. Они разлетелись по полу радужными осколками. В нос ударило приторное смешение ароматов.
Поджав ноги, сидела и смотрела на то, как медленно растекаются темным пятном любимые духи.
Сердце сковал холод. Словно камень положили на грудь.
Не любит и не любил.
Опомнившись, Геральт замер, тяжело дыша, и обернулся ко мне.
Чужой взгляд, пристальный, изучающий. Хищник, оценивающий, кто перед ним: соперник или жертва.
— А ты изменилась! — Геральт сделал шаг к кровати и остановился. — Уже не наивная девочка, даром, что светлая. Только играешь с огнем! Я терплю, хотя давно должен убить, Дария. — Вот, значит, как. Любимая — и убить. Маски сброшены, актер не считает нужным соблюдать условности. — Вспомни, сколько пощечин ты мне дала, сколько раз оскорбила? Ничего не пожелала узнать, но уже сделала выводы. Знаешь ли ты, — напирал навсей, — что ее величество приказала тебя уничтожить? Только моими стараниями ты еще жива. Да, я спохватился слишком поздно, зато убеждал королеву в твоей невиновности, хотя, свидетельница Тьма, сомневался, уж не прельстилась ли Соланжем Альдейном. В итоге ты жива, ее величество успокоилась, а я дрянь. Отличная плата за добро, леди Дария!