На Крыльях Надежды : Проза. Избранное
Шрифт:
Четверо … Трое … Двое …
Остались лишь он - и воин, первым вышедший поддержать его. Вот он разворачивается к нему - и в глазах его великая мудрость и понимание.
“Сразимся, брат!”- и становится к нему спиной, защищая.
Так, стоя спиной друг к другу и отбивая сыплющиеся удары, они продержались еще две минуты. А потом добрых семь десятков воинов подмяли их под себя и опрокинули - и устремились к монастырю, подбадривая себя диким ревом …
* * *
Мгновение? Вечность? Сколько же прошло времени? Он
Но … но раз они не смогли их удержать … выходит, что монастырь все-таки был разграблен и предан разрушению … Они не смогли остановить их … не смогли … Он застонал - даже не столько от боли по всему телу, сколько от ноющего чувства тоски и печали. Они не смогли их остановить … Он и одиннадцать так и оставшихся безымянными воинов … Приложив неимоверные усилия и закричав от прорезавшей тело боли, он таки сумел подняться.
Около тридцати бойцов лежали неподвижно, обратив глаза к небу. И среди них - его смелые воины. Погибшие … Пусть они, достойные, не будут прокляты, но благословлены - и найдут мир в том мире, где они сейчас находятся!
Он огляделся по сторонам - галер не было. Выходит, бой уже закончен, и воины отправились домой. Значит, монастырь уже не спасти … Но может хоть кто-то остался там жив. Хоть кто-то … если даже хоть кто-то из них жив - он обязан помочь ему, обязан спасти - хоть так он сможет исправить свою ошибку. Да и пути назад у него теперь нет, он изгнанник и проклятый - проклятый своим же народом … пусть уж лучше его считают мертвым.
По-прежнему сдерживая стоны от невыносимой боли, он поднялся и медленно зашагал по направлению к монастырю. Тысяча метров, всего какая-то тысяча метров … Его долг.
Он шагал и падал. Затем поднимался и вновь шагал. И вновь падал. Затем он пополз по земле.
Может быть, прошел день. Может быть, прошла целая вечность.
Он не знал - у него теперь была одна цель и один путь - и он шел по нему. Даже практически без сил - он все равно шел. Когда же, наконец, его затуманенному взору предстали стройные стены монастыря, он приподнялся на обессилевших руках и улыбнулся.
“Я все-таки нашел тебя”, - еле слышно прошептали его губы, и он неподвижно замер на земле.
* * *
Тихая печальная песня. Чьи-то руки, скользящие по его лицу. И затем - холодная струя воды. Он закряхтел и шевельнулся.
“Жив!”, - сквозь обволакивающую его пелену услышал он.
Жив. Он все еще жив. Для чего же он жив, если он не сумел выполнить свой долг? Для чего?
Попытался открыть глаза - но лишь смутное красное марево предстало его взору. Тогда он прикрыл их и погрузился в сон.
Он спал и спал. Временами он просыпался на какие-нибудь десять минут - и затем снова засыпал.
Когда же он вновь проснулся и в очередной раз попытался открыть глаза - кровавого марева уже не было. И тогда он смутно различил человеческую фигуру, склонившуюся над ним, и услышал
“Спи, тебе еще рано двигаться. Раны еще не зажили. Спи”. Он не сопротивлялся сну.
Потом временами он просыпался, чтобы вновь услышать ее голос и попытаться сквозь дымку разглядеть ее лицо - и ему очень долго не удавалось это сделать. Но настал день, когда он смог подняться с постели без посторонней помощи - и зрение и слух его прояснились.
“Я все-таки нашел тебя”, - отчего-то пришли на ум совсем уже, казалось, ставшие далекими слова.
Да, это была девушка, еще совсем юная, может быть семнадцати-восемнадцати лет. Вот только в глазах ее читалась уже совсем взрослая твердость. И тогда он решился спросить.
– Где я?
– Ты в нашей обители, - ответила девушка. В моей обители, - добавила она и всхлипнула.
– Ты … ты помогла мне … Почему?
– Ты не один из тех, кто напал на нас. Я это сразу поняла. Наши … мои … братья … увели напавших в леса … и погибли там … выжившие варвары вернулись сюда … и разграбили монастырь. Все те, кого удалось одолеть моим братьям, остались в лесах - ты же подошел прямо к стенам монастыря. Если бы ты был в числе напавших - ты не рискнул бы это сделать. Ты не из тех, кто убил моих братьев,- сказала она очень твердо.
– Д-да … это т-так,- еле слышно пролепетал он все еще не слушающимся его языком.
– Тогда зачем ты пришел сюда?
– и она подвинулась к нему совсем близко, не сводя своего изучающе-требовательного взгляда с его лица.
– Я хотел … хотел остановить их … и … и не смог … прости … прости меня, если … можешь.
– Ты хотел помочь нам?
– в глазах ее выразилось крайнее удивление, - почему? Ты ведь из их же народа … ты пошел против них?
– Я … не мог … допустить … бойни, - слова шли очень медленно и тяжко из его горла.
– Но она все-таки была допущена … Впрочем, какое это теперь имеет значение! Спи, выспись, потом расскажешь мне остальное.
Она была права, ему сейчас требовался отдых - много отдыха - и он вновь погрузился в столь манящий его сон.
* * *
Он проснулся и почувствовал ее теплую руку у себя на лбу.
Не стал открывать глаз - лишь пытался прислушаться к ее мерному дыханию.
Когда же он, наконец, открыл их - она убрала руку с его лба и поднесла к нему пропитанную чем-то холодным губку.
– Проснулся?
– на этот раз ее голос был заметно более приветлив, чем в прошлый,- ладно, вставай, ты уже вполне можешь это сделать.
Он попытался приподняться - и впервые за много дней его тело послушалось его.
Он сел на постели и окончательно прояснившимся взором взглянул на нее. Она была удивительно красива - по крайней мере, почти наверняка она должна была быть красавицей по меркам ее народа.
Русые волосы спадали до плеч, а на губах блуждала улыбка - впервые за много дней. В глазах была живость и в то же время совсем уже взрослая стойкость. Белая роба была на ней.