На крыльях надежды
Шрифт:
Мать молчала, с болью смотря на меня, а я устал, очень устал от ее завышенных требований и мерил, которые она сама же и установила для меня.
— Ты несправедлив, — с обидой в голосе укорила мать.
— Ты тоже довольно предвзята, не находишь? — ответил ей, а в душе бушевал настоящий ураган.
Мы замолчали, скрестившись взглядами.
— Честно, Илья, никогда не думала, что доживу до того времени, когда ты меня заботой попрекать станешь.
— А я не упрекаю, не передергивай, пожалуйста. Просто прошу по-человечески, если ты желаешь мне
— Да не настраивала я никого, — она тяжело опустилась на соседний табурет. — Я ж не настолько выжила из ума. Вижу же, что ты на своей Светлане помешан.
— Ну а раз видишь, то лучше помоги.
— Чем же я вам помочь-то могу? — грустно спросила она, потянувшись за недопитым чаем.
В кухне повисла тишина. Слышны были лишь тяжелые вздохи матери и ее мерное постукивание ложкой о края чашки.
— Я сегодня Светлане предложение сделал, — наконец поделился с ней новостью, уже не особо надеясь на радость со стороны близкого мне человека.
Ее рука замерла, и она посмотрела на меня ошарашенно, громко сглотнув.
— Ка-а-ак предложение? — голос звучал хрипло и немного испуганно.
Лишь пожал плечами, никак не комментируя. Что можно ей на это сказать? Либо ответ прозвучит грубо, либо банально. Мать прекрасно меня знает, я всегда иду до конца, и если принял решение, то отговаривать уже бесполезно. Поэтому предпочел не отвечать ей, не желая усугублять наши взаимоотношения. Встал из-за стола, собираясь посмотреть, как там Сашка.
— Илья, подожди, — мать схватила меня за руку. — Ты сейчас серьезно говоришь?!
— Абсолютно. С сыном поговорю сам. Он примет ее, нужно лишь немного времени и не забитый «эфир» его сознания. Поэтому просто прошу, не вмешивайся.
Аккуратно высвободил руку и вышел из кухни.
— Илья, а как же… ужин?
— Спасибо, мам, не хочу есть.
В комнате сына было темно. Тихо, стараясь не разбудить его, подошел к кровати и потрогал лоб. Горячий. Плохо. Саша во сне пошевелился и что-то забормотал. Выйдя из комнаты, направился обратно на кухню.
— Мам, когда сбивала температуру?
— Часа два назад. А что, опять горячий?
— Да.
— Сколько было?
— Тридцатью девять… Илья, сядь поешь. Я слово тебе больше не скажу. Твоя жизнь, поступай, как знаешь.
— Ну, спасибо, — печально усмехнулся ее высказыванию. — Извини, но у меня, правда, аппетит пропал. Сейчас помогу убрать.
— Не надо, — глухо ответила мать, отворачиваясь и собирая посуду со стола.
Спорить не стал, оставив ее одну.
Уже в своей спальне набрал Свету, просто хотел услышать ее голос, надеясь таким образом стереть негатив после «душевных» посиделок семьи. Расстраивать любимую женщину подробностями не собирался, а вот просто пообщаться с ней, поболтать ни о чем, очень хотелось.
Неприятный разговор с матерью оставил мутный осадок в душе и горечь на губах. Ее жертвенность в моей юности никому, по сути, не была нужна. Но она по какой-то причине для себя решила, что обязана
Я ей безумно благодарен за все, что она дала и сделала для нас, но… это ярмо — отказ от личного счастья во благо «великой цели» — которое мне повесили на шею, как реликвию, угнетало и обязывало. Не давало вздохнуть полной грудью.
Мать всегда молчала на эту тему, лишь изредка бросала осуждающие взгляды, а вот сегодня, наконец-то, высказала свою претензию мне в лицо. Видно накипело. А у меня ощущение такое гадкое на сердце осталось, словно я одним своим присутствием запрещал ей быть счастливой. И теперь этого же она ждет, хотя нет, требует от меня. Положить жизнь во имя светлого будущего теперь уже моего сына.
Может, я слишком черствый и эгоистичный, но не вижу я в этом великого смысла.
НЕ-ВИ-ЖУ!
Что даст нам с Сашкой эта жертвенность, черт подери?!
Взаимопонимание? Любовь? Счастье?
Нет. Нет. И опять нет!
Еще максимум пять — шесть лет, и сын будет абсолютно самостоятельной, независимой и почти полностью сформированной личностью. Перед Сашкой будут открыты все двери, а с чем в итоге останусь я?
С работой? Неудовлетворенностью жизнью и… мамой? Так себе перспектива вырисовалась.
Естественно, мать я не брошу ни при каком раскладе, но и жить ее жизнью я не хочу. Не собираюсь повторять ее ошибки.
Вновь набрал номер Светланы. И так несколько раз, но шли лишь длинные гудки. Раскинулся на постели, уставившись в потолок и думая, что делать. Есть более насущные проблемы, чем мусолить эту тему.
Надо бы Сашке померить температуру еще раз и если опять высокая, то, может, вызвать скорую? Или растерянность матери передалась и мне, и я раньше времени паникую?
В любом случае, это нельзя оставлять все на самотек. Вновь сел на кровати, собираясь поставить телефон на подзарядку, когда он ожил. Света.
— Прости, была на кухне, а потом в ванной, не слышала твоего звонка. Как вы? Как Саша?
Ее голос журчал, неся успокоение. Ложился бальзамом. Я даже улыбнулся.
— Неплохо, но могло быть еще лучше, — и поделился новостями касательно Александра.
— Господи! Где же он так умудрился? — выдохнула она обеспокоенно. — Может все-таки стоит вызвать скорую?
— Как раз собирался пойти померить ему температуру и потом уже решать. Жаропонижающее давали недавно, но я не знаю, с каким интервалом его вообще дают, — признался в своей безграмотности.
— Смотря что, он принимал. Обычно на коробках пишут, но он же немаленький. Скорее всего, ему давали обычный парацетамол в таблетках. Если это так, то между приемами лекарства должно пройти не менее четырех часов. Ты лучше у Любови Сергеевной спроси.
— Хорошо, спрошу, чем она его поила. Но мать говорила, что прошло не более двух часов с момента приема.
— Плохо… Илья, я могу чем-нибудь помочь? — расстроенным голосом произнесла Светлана.
— Нет. Отдыхай. Сейчас что-нибудь решим.