На линии огня
Шрифт:
Тумп, тумп, тумп. Трижды гремят минометы – где-то далеко позади, – а вслед за тем через двадцать секунд с визгом разрываются три мины.
– Слишком близко кладут, – бросает майор.
И с озабоченным видом оборачивается к одному из посыльных – молоденькому, на вид лет шестнадцати, пареньку:
– Спустись к реке и передай минометчикам – пусть повысят прицел, а иначе в конце концов засадят своими огурцами наши грядки. Мы почти вплотную к фашистам, так что пусть уж будут так любезны не накрыть нас.
– Понял.
– И
– Как божий день.
– Тогда – ноги в руки и дуй.
Пато подходит ближе, опирается о мешки с землей, и командир оборачивается к ней. Рассеянный свет зари ложится на его грубоватое крестьянское лицо с густыми бровями под козырьком приплюснутой фуражки с широкими галунами по обе стороны красной звездочки. На вид майору лет сорок.
– Женщине тут не место, – мрачно произносит он.
– Да тут никому не место, – отвечает она.
Фахардо, молча смерив ее взглядом с головы до ног, снова начинает наблюдать за входом на кладбище.
– Мне приказано выйти на связь и сообщить, когда будет взята позиция.
Майор пожимает плечами:
– Они долго не продержатся… Огонь слабеет, сама видишь. Сопротивляются остатки тех, кого мы рассеяли. Их мало. Так что можешь отправляться и доложить, что тут, по крайней мере на моем участке, дело сделано. Через час или даже раньше все будет кончено.
– Хочу убедиться сама.
От грохота выстрелов железная решетка подрагивает, как от колокольного звона. Пато инстинктивно пригибается, а майор, опираясь на бруствер, стоит невозмутимо и смотрит туда, где на кладбище разгорается стрельба.
– Это капитан Санчес из 3-й роты, – повеселев, говорит он. – Слышишь? Славный малый.
Потом смотрит на Пато с любопытством:
– А в вашем подразделении еще женщины есть?
– Только они и есть. Командир взвода – не в счет.
– И все такие же красотки, как ты?
Слышится неприятный хохот второго посыльного: этот тощий парень, с гноящимися глазами, в стальной каске на голове, с винтовкой между колен, даже на минутку перестал грызть ногти, чтобы посмеяться всласть. Пато не обращает на него внимания и не мигая смотрит прямо в лицо майору:
– Все.
На лице Фахардо появляется улыбка – но не сразу, а после того, как он окинул взглядом пистолет у нее на боку. Улыбка примирительная и даже как будто извиняющаяся; а может быть, и не «как будто».
– Ну, товарищ, для такого дела женщине нужно мужество. Что же – протянете связь сюда?
– Да, так задумано. Постараюсь.
Лицо майора светлеет.
– Нет, серьезно? Поставите мне здесь полевой телефон?
– Ну да. За этим меня сюда и прислали.
Майор
– Отлично, если будет связь, потому что мы держим ключевую позицию. Отобьем кладбище – сможем атаковать западный склон и защитить подходы к реке. У меня приказ – держаться здесь и на склоне, если возьмем его, конечно. Прикрывать правый фланг перед мостом. Так что…
Череда взрывов на кладбище прерывает его, вслед за этим начинается ожесточенная ружейная трескотня и слышатся крики штурмующих.
– Это Санчес! – внезапно оживляется майор. – Слава его стальным яйцам!
И щелкает пальцами по каске связного, отчего тот вскакивает на ноги.
– Давай-ка туда и передай, чтоб напор не ослабляли и перли вперед: мы скоро подоспеем на помощь. Мухой!
Связной, застегнув подбородочный ремень, вешает на плечо винтовку, перелезает за бруствер и, пригибаясь, бежит в сторону кладбища.
У самых ворот его срезает выстрел.
Связной мешком оседает наземь и замирает. Пато смотрит на это в изумлении. Не веря тому, что видит. Впервые у нее на глазах убивают человека. Это совсем не то, что показывают в кино. Там люди театрально вскрикивают, хватаются за грудь. А связной просто сник и растянулся на земле, словно вдруг лишился чувств.
В смятении она поворачивается к майору – убедиться, что он также ошеломлен увиденным. Но тот, забористо выругавшись, уже не обращает на убитого никакого внимания. Достает из кобуры пистолет, из кармана френча – свисток, подносит его к губам, трижды протяжно свистит, а потом вскакивает на бруствер и бежит к воротам.
– Вперед, мать вашу, вперед! – кричит он. – Не давай им уйти! Да здравствует Республика!
В ответ на его призыв в белесоватом свете зари, обозначившем кладбищенскую ограду, несколько десятков человек, прежде где-то прятавшихся от осколков и пуль или распластанных на земле, – Пато кажется, что она узнает в них рабочих, крестьян, ремесленников, мелких служащих – поднимаются и бегут за своим командиром.
Когда Сантьяго Пардейро и его легионеры оказываются в центре Кастельетса, в городке уже царит полный хаос.
Сопротивление националистов сломлено.
В свете зари, уже обозначившей очертания домов, можно увидеть перепуганных жителей и бегущих солдат, раненых, ковыляющих с помощью товарищей или в одиночку, офицеров и сержантов, срывающих с себя знаки различия, френчи, ремни амуниции. Мавры вперемежку с европейцами несутся нестройной беспорядочной толпой. Многие уже бросили оружие.
За домами, в той части городка, что обращена к реке, еще слышатся стрельба и разрывы гранат. Красные уже овладели окраинными кварталами и планомерно зачищают дом за домом. С кладбища доносятся порой разрозненные выстрелы.