На Масленой неделе, в воскресенье

Резанова Наталья Владимировна

Сестра Тринита не ответила. Она продолжала сидеть на полу в обнимку с табуретом, не обращая внимания на то как другие, тихо переговариваясь,

покидают подвал. И толко когда мать Изенгарда, хрустя башмаками по осколкам стекла, приблизилась к ней, бегинка неловко поднялась на ноги.

– Ты ведь действительно что-то увидела, – сказала настоятельница. – Что? Не хочешь отвечать? Пойми, Бог с ними, с Вергилием и Горацием, даже если в них и кроется отгадка. Мне нужно знать, что ты видела. Может быть, одной из них всех. Даже наверняка.

– А что, как ты полагаешь, я могла увидеть ? – с горечью произнесла сестра Тринита. И мать Изенгарада угадала ответ, прежде, чем бегинка высказала его. – Плаху на площади.

И топор, красный от крови.

Поздно ночью сестра Тринита вышла из старого патрицианского дома. Никто не провожал ее и не следил за ней. Не исключено, что о ней просто забыли. Очень скоро она оказалась на площади, которая была совсем рядом. Площадь, несколько часов назад кипевшая народом, опустела. Неделя бурного веселья давала себя знать, а люди нуждались в отдыхе.

Бегинка шла по раздавленным на брусчатке гирляндам цветов, потерянным маскам, разбитым трещотками. Было темно и тихо, и только где-то вдали мелькал одинокий фонарь и позванивал колокольчик.

До конца карнавала оставалось еще два дня. Но это было уже неважно. Масленица проиграла. Победил Великий Пост.