На моей планете сегодня дождливо

Алексеева Оксана

В нашей компании до сегодняшнего дня ни разу не поднималась тема о наших странных с ним отношениях: все знают, что он каждую ночь проводит у меня, и все видели мою панику тогда, кроме Дениса с Аленкой — но и им, конечно, обо всем поведали с красочными иллюстрациями. Сейчас Денис наконец-то решается спросить об этом. Брат-то ему точно ничего не рассказывает — из того невозможно что-то вытрясти.

— Привет Ромке передавай, — Денис улыбается. — Как там ваша семейная жизнь?

— Ничего общего с семейной жизнью! — отвечаю я. — У нас не так все.

Теперь

уже и Аленка смотрит с крайним интересом. Приходится хоть что-то сказать:

— Он… как бы это выразиться… мой личный сорт… нафталина? — теряюсь, ищу поддержки у Аленки, которая в кинематографе более сведуща.

— Героина, — подсказывает она со смехом. Я киваю — точно, героина же.

— Поня-я-ятно, — тянет Денис, хотя я, вроде бы, ничего и не объяснила. Он ставит локти на стол и складывает руки, чтобы опустить на них подбородок. — Вообще, я очень рад… и за тебя, и за твой героин. Правда, — он улыбается шире. — Кира, ты классная! Признаюсь даже, что когда-то и сам думал за тобой приударить! Хорошо, что я этого не сделал, сейчас неудобно бы получилось.

Искренне смеюсь ему в ответ. Я отвыкаю от него, раз могу так честно сейчас смеяться.

Рома сегодня выглядит еще более уставшим. Он в последние дни спит так же плохо, как я — хорошо. Понимаю с ужасом, что долго так продолжаться не может. Да и не нужен мне уже присмотр — я держу его рядом по привычке, просто потому, что мне так уютнее.

И конечно, через неделю ожидаемая катастрофа наконец-то врывается в наш мирок на двоих.

— Сегодня с тобой Алена останется, хорошо? — говорит Рома, когда мы собираемся утром по уже привычному ритуалу.

— Нет! — я отвечаю порывисто, но пытаюсь сгладить первоначальную реакцию вопросом: — Почему?

— Кира, у меня и своя жизнь имеется, — он помогает мне надеть куртку, после чего я снова поворачиваюсь к нему.

— Какая? — просто не могу заткнуться! Это выше моих сил! Ну что у него может быть важнее, чем я?

— Мне нужно к девушке своей заглянуть. Она будет неприятно удивлена, что я каждую ночь провожу в твоей постели.

На самом деле Алина не будет удивлена, да и ничего он ей не скажет. У них по-другому все. Она отпустит его сразу же, как он только захочет уйти.

— А если что-нибудь случится, а тебя не окажется рядом? — мечусь в поисках причины, чтобы заставить его вернуться.

— Такие приступы уже вряд ли возможны, — он слишком рассудителен. — Я вообще думаю, что ты больше во мне не нуждаешься. Уверен в этом.

— Ты не можешь быть в этом уверен!

— Почему ты капризничаешь, Кир?

Молчу насуплено. Он продолжает мысль:

— Тебе уже пора отвыкать от меня. Не до бесконечности же это будет продолжаться, — улыбается. Открывает дверь.

Он не возвращается ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Аленке я говорю честно, что сиделка мне уже давно не нужна. Она нехотя соглашается оставить меня в покое, но каждый вечер перед сном звонит, чтобы узнать о самочувствии.

Самочувствие у меня отвратительно прекрасное. Отвратительно —

потому что если бы все было хоть немного хуже, он бы не ушел. Я снова, как и в первые месяцы жизни в этой квартире, привыкаю к тишине. Привыкаю готовить на одного. Я даже спать без него научилась вполне себе замечательно, придраться не к чему. Тьфу.

Звоню ему через несколько дней, чтобы просто потрепаться. Он ссылается на срочные дела и обещает перезвонить. Так и не перезванивает.

Ну почему он так себя ведет? Не знаю, как любят другие, но он-то любит меня на пределе своих возможностей. Даже за пределами. Но убегает от меня. Так, неровен час, и вообще исчезнет из моей жизни. Моя отдушина, мой самый близкий человек.

Назначаю себе время шопинга, но Аленку с собой звать не хочу. Просто гуляю по городу. На улице холодно, ветрено, скорее бы уже наступила пора снегов. Захожу в его магазин. Его магазин. Усмехаюсь этому определению. Рома покупает одежду всегда в одном и том же месте — всё: от нижнего белья до куртки или обуви. Дороговато, но он не любит тратить на это время. Его тут знают в лицо, меня же, конечно, никто не узнает, но здороваются приветливо. Рома никогда не меряет одежду в магазине, но чаще всего ему ничего не приходится менять. Со мной внутри, по крайней мере, ни разу такой необходимости не возникало.

Конечно, я знаю его размер и что бы он выбрал. Покупаю футболку — почти такую же, что порвала. Долг платежом красен, как говорится. Извольте расплатиться, дамочка, за брендовую вещичку.

Без звонка, боясь, что он опять найдет причину для отказа, направляюсь к ним. Денис с Аленкой и остальными сегодня собирались в клуб, возможно, что Рома остался дома. Еду туда, не имея представления, застану ли его. Мне просто нужно чем-то заняться. Но никого нет. Поэтому я возвращаюсь домой, жду часа два и снова еду туда.

На этот раз он отвечает по домофону, открывает мне дверь, приветливо улыбаясь.

— Какими судьбами? Заходи! Все хорошо у тебя?

Удивленно принимает от меня футболку. Он доволен моим выбором, но произносит:

— Да не стоило! У меня их полно.

Да без тебя знаю! Я в курсе, сколько у тебя футболок, сколько джинсов и рубашек. И что у тебя нет ни одного делового костюма — тоже знаю, придурок. Пойду сейчас и наведу шорох в твоем шкафу! Вот зачем тебе пять наручных часов, если ты носишь одни и те же? И наконец выкину то коричневое вельветовое убожество, которое ты называешь пиджаком. Ты ж ни разу его не надел!

— Я считала себя обязанной, раз уж сама тебе предыдущую процарапала… или прогрызла, — смеюсь.

Он зовет меня в кухню, наливает кофе. Знает, что я люблю очень сладкий и с молоком, сам насыпает сахар, протягивает кружку.

Разговор не клеится. Я просто не знаю, что сказать. Спросить, как прошел его день? Глупо и почему-то неуместно.

— Как живешь? — он спрашивает сам.

— Мне как-то скучно теперь жить без тебя, — улыбаюсь, чтобы он понял, что я несерьезно.

Он именно так и понял: