На моей планете сегодня дождливо
Шрифт:
Смотрю на Дениса с тоской. Ноющее сердце выжимает из себя любовь по капле, и это не сегодня закончится. И даже потом, когда все выболит окончательно, через каких-нибудь двести-триста лет, я буду видеть его сияние.
Конечно, этот мой взгляд видит и Рома. Мне не нужно поворачиваться к нему, чтобы это знать. Ему так больно в очередной раз отмечать, как я смотрю на его брата. Он думает, что причина моей внезапной грусти в том, что отчаянно надеюсь. Но все совсем наоборот: я грущу, потому что только что перестала надеяться. И я не скажу ему об этом. Он от меня тоже многое
Глава 9
— Спи, Кира, спи.
Он расстроен, что разбудил меня. Несет на руках в комнату. Я все же напилась, только сегодня выписавшаяся из больницы и еще толком не восстановив силы, и уснула прямо посреди собственной вечеринки. Но шумная толпа еще не собирается заканчивать веселье, поэтому он просто переносит меня в постель. Это его комната. Такая привычная, практически моя. Столько времени я спала в ней. И в нем. Наваливается ностальгия, хочется снова ощутить то чувство уютного уединения вдвоем. Я спонтанно хватаю его за шею:
— Полежи со мной.
Тихо смеется:
— Ты снова нас путаешь, пьянь. Я — Рома, не Денис.
В комнате почти темно, но я не путаю. Теперь я точно знаю, что у них разные даже голоса.
— Ну ладно, тогда и ты с нами полежи, раз пришел, — отшучиваюсь.
— Нет, Кира, спи, — он убирает мои руки, хочет уйти, но я не могу сейчас этого позволить:
— Ром, мне как-то нехорошо. Голова немного кружится, — вру я.
Он тут же закрывает дверь, чтобы было меньше шума, включает свет и приближается. Смотрит в лицо, выискивая какие-то ему понятные медицинские признаки очередной комы. Не находит, но говорит быстро:
— Я скорую сейчас вызову, не вставай.
— Нет, — цепляю его за руку. — Ничего страшного. Я просто отдохну.
Знаю точно, что теперь он меня одну ни за что не оставит. И конечно, он, подумав, ложится рядом, даже не выключив свет.
— Я так и знал, что тебе пить еще рано! Надо было настоять, — сквозь зубы, недоволен собой. Опять собой.
Я сама утыкаюсь носом в его грудь. Он замирает, старается дышать ровно, но я чувствую напряжение. А мне становится гораздо спокойнее. В этом моем желании приблизиться к нему нет ничего романтического, даже близко! Никакого сексуального или чувственного подтекста. Просто мое сознание ищет то место, где ему было так уютно на протяжении длительного времени. Вот что значит — привычка! Если бы он обнял меня, то было бы почти полное ощущение погружения, и я наконец-то бы спокойно выспалась. Но если попросить об этом прямо, не объясняя причин, то будет выглядеть слишком странно.
Барсюля запрыгивает на кровать и сворачивается клубком в наших ногах. Мне его пока так и не отдали. Еще и экзамен потом заставят сдавать на собаководческую профпригодность. Сейчас Рома двинет ему в бок ногой — он, в отличие от Дениса, терпеть не может, когда псина спит на постели. Но Рома только ежится, не шевелится. Боится меня потревожить. Я тихо усмехаюсь — никто и никогда не знал другого человека настолько, чтобы читать его мысли, даже не проникая в голову.
— Не спишь? — он шепчет. — Как себя чувствуешь?
Я чувствую себя замечательно
— Голова кружится? — Рома приподнимается, не дождавшись ответа.
— Даже не знаю, — отвечаю, пытаясь не улыбаться. — Полежи еще немного.
Он, пользуясь случаем, не выдерживает и все-таки спихивает Барсюлю с кровати, и тот, уже привыкший к подобному обращению в этой комнате, отыскивает себе место на полу. Обычно Рома еще кричит при этом: «Денис! Забери от меня этого мопса! Спакуха, Барсюля, я тебя люблю, но спать с тобой не собираюсь, а вот братик собирается. Иди, иди давай», или что-то подобное. Утыкаюсь в подушку, чтобы Рома не услышал мой смех.
Он снова ложится рядом, смотрит, пытается понять, что со мной происходит. Тянет руку, словно хочет погладить меня, но тут же убирает. Теперь мою улыбку от него уже не скрыть. Надо что-то сказать, а то он уйдет. Или заподозрит неладное.
— Слушай, — спрашиваю, а он лежит лицом ко мне, подложив руку под голову. Смотрим друг другу в глаза. — А когда дожди прекратились?
— Какие дожди? — Рома удивлен вопросу. — А-а… Да давненько уже. Все про них уже забыли.
— А ты заметил, что до того случая мы с тобой общались, только когда шел дождь?
— Не заметил, — он хмурится. Рома не понимает, а он ненавидит что-то не понимать. — И упала ты во время самого сильного… — молчит недолго. — Кира, я думаю, что тебе нужно обратиться к психологу. Все-таки стресс ты пережила…
Он думает, что со мной не все в порядке, он ищет причины моему странному поведению.
— Обращусь, — снова вру я. — Ром, я хочу тебя кое о чем попросить. Выполнишь?
«Что угодно» — уверена, думает он. Но говорит:
— Сначала говори, что тебе нужно, а там уже поторгуемся.
На самом деле, я собираюсь попросить у него невозможное. Но что же делать, если мне так сильно этого хочется?
— Это даже две просьбы… — не решаюсь я начать.
Он просто ждет продолжения.
— Первая: обними меня и подожди, пока я усну, — вижу, как расширяются его зрачки, но лицо такое же расслабленное. Ждет. — Вторая: не делай из этого никаких выводов. В конце концов, я головой шибанулась так, что в коме провалялась чуть ли не месяц. Мне можно почудить.
— Легко, — я знала, что он это скажет.
Он мельком смотрит на дверь. Он думает, что если Денис увидит нас в такой позе, то станет воспринимать нас как пару, и это конец всем моим шансам. Он думает, что я не в себе. Он думает, что я никогда его до сих пор ни о чем не просила. Он думает, что сам вообще после этого не сможет спать. Никогда. В любом случае, просьбу мою выполняет, заставляя выдохнуть от облегчения.
Я знаю, хороший мой, что это нечестно, знаю. Мне просто нужно хотя бы один раз выспаться.
Просыпаюсь сразу же, как только он отодвигается. Рома потягивается, я осматриваюсь. Свет так и горит, часы показывают, что мы проспали полдня. Вопреки моим предположениям, он тоже уснул — и хорошо. Значит, мой отдых обошелся ему не слишком дорого.