На морских дорогах
Шрифт:
Штаб военно-морской базы находился в старинном каменном здании, окрашенном в желтый цвет. Пополнение личного состава базы не закончилось, сюда съезжались моряки со всего Советского Союза.
Июль. Лето в разгаре, однако не жарко. Как часто бывает в Архангельске, с моря дует прохладный ветер. Запомнилась яркая зелень, обрамлявшая деревянный город. Широкая синь реки. В тот год природа не пожалела красок. Желтел песок на городском пляже. Но пляж был пуст. Не видно даже мальчишек, самых усердных купальщиков. Война.
На набережной неожиданно встретил
— Морская контора по приказанию начальства закрыта, вызван сюда, — сумрачно сказал Мещерин после первых слов приветствия.
— Мурманск каждый день бомбят, а порт нам ох как нужен! Если падет Мурманск, что тогда делать? Зимой Белое море замерзает.
— Неужели Мурманск могут взять? — Мне это казалось невероятным.
— Ты ведь знаешь меня, лишнего не скажу… Наши люди все взялись за оружие, строят укрепления на западном берегу Кольского залива. Но я видел, как в Мурманском порту снимают оборудование и везут в Архангельск. Понимаешь, что это значит?
— Что ты делаешь в Архангельске?
— Принимаю судостроительную верфь. Прости, Костя, много дел, — заторопился Мещерин. — Увидимся в гостинице.
Вечером мы с Виталием Дмитриевичем до поздней ночи сидели за разговором…
Получил обмундирование и одетый, как полагается военному моряку, явился к командиру базы контр-адмиралу А. А. Кузнецову. После получасовой беседы был назначен в оперативный отдел штаба. Мне понравился пожилой командир базы. Седовласый, с обветренным лицом, он казался спокойным, невозмутимым.
Я начал с изучения оперативных сводок и карт. За несколько дней мне отчетливо представилась сложившаяся здесь военная обстановка. Над Мурманском и над всей северной областью нависла грозная опасность. Но пока, несмотря на превосходство в силах, фашистским войскам удалось продвинуться на главном направлении всего на тридцать километров. В последних числах июля наша 14-я армия остановила противника на рубеже реки Западная Лица. Захватив ее восточный берег, противник продолжал угрожать Мурманску.
Моряки военного флота поддерживали армию авиацией и артиллерией, высаживали десанты.
На Кандалакшском направлении враг с тяжелыми боями тоже продвинулся, однако оседлать Кировскую железную дорогу ему не хватило сил. На юге положение оказалось сложнее, и железная дорога возле станции Свирь вскоре была перехвачена. Снабжение 14-й армии, Северного флота и Мурманска шло морским путем из Архангельска через Белое и Баренцево моря. Моряки торгового флота оказались на переднем крае войны. Вместе с пограничниками и военными моряками они первыми приняли на себя вражеские удары.
Через несколько дней после начала войны Государственный Комитет Обороны обязал Северное и Мурманское пароходства эвакуировать морем в Архангельск из прифронтовой зоны женщин, детей и стариков, вывезти наиболее ценное
Северный торговый флот кроме перевозок на фронт войсковых частей, боеприпасов и продовольствия снабжал побережье и острова материалами для постройки укреплений. Несмотря на боевую обстановку, рейсы совершались бесперебойно.
Первым столкнулся с врагом пароход «Енисей». В северном пароходстве из отчета капитана парохода П. И. Бурмакина я узнал подробности.
В Мурманске «Енисей» погрузил воинскую часть в 1200 человек, 120 лошадей, боеприпасы и продовольствие. Назначение — идти в Мотовский залив, в район линии фронта. Конвой — всего два катера-охотника и то на половину пути; дальше нужно было идти самостоятельно.
«29 июня, — писал капитан, — прибыл благополучно в Титовку и ошвартовался у причала. Сразу же получил распоряжение от штаба: в первую очередь высадить воинскую часть и выгрузить боезапас, так как солдаты немедленно отправлялись на огневую линию, чтобы задержать наступление фашистов. Раскаты орудийных выстрелов с каждой минутой усиливались и приближались к месту нашей стоянки. Появились вражеские самолеты-пикировщики. Началась бомбежка укреплений. Все это происходило на наших глазах. Экипаж моего парохода, хотя до сего времени не был в таких операциях, вел себя достойно.
После многих массированных налетов линия обороны была прорвана и наши части начали отходить, а немцы продвигались все ближе и ближе к расположению штаба, который находился неподалеку от причала.
К вечеру поселок и помещение штаба горели. Выгрузка была закончена. Получил распоряжение командования держаться у причала до тех пор, пока будет возможно или пока не поступит приказ о выходе, а тогда в первую очередь принять тяжелораненых, строительный батальон и всех, кого будет можно взять на пароход.
30 июня в 1 час 30 минут поступление раненых прекратилось. Враг отрезал подъездные пути к причалу и был в такой близости, что мог обстреливать наш пароход из пулеметов. Всего были приняты 71 тяжелораненый и, кроме того, много из эвакуируемого населения. В 2 часа 10 минут отошли от причала. Из-за пожара бухту Титовку заволокло дымом, и мы, воспользовавшись этим обстоятельством, вышли благополучно, не замеченные противником.
Прибыли в Мурманский порт того же 30 июня около 9 часов утра. На пароходе весь личный состав работал с исключительной энергией, чтобы пройти путь как можно скорее и доставить раненых в госпиталь».
Так был проведен и благополучно закончен первый из прифронтовых рейсов. Незадолго до смерти П. И. Бурмакина мы встретились с ним и вспомнили этот боевой эпизод. Кстати, он проплавал на море пятьдесят лет и капитаном прослужил без единой аварии.
Работа многих торговых судов Севера в эти дни протекала в условиях, описанных в отчете капитана Бурмакина. Десятки экипажей совершали героические рейсы под артиллерийским обстрелом и вражескими бомбами, действовали умело и бесстрашно, будто всю жизнь готовились к подобным плаваниям.