На морских дорогах
Шрифт:
В Северодвинске — использовать три имеющихся причала. В перспективе намечалось строительство еще 4—5 причалов. Железная дорога от порта до Исакогорки должна быть закончена в конце года, а до тех пор ледоколы могут бункероваться с пароходов-угольщиков в любом удобном месте моря.
Бюро Архангельского обкома партии обсудило предложения комиссии и внесло свои ценные дополнения. Можно сказать, что все самое важное для грузовых операций во время войны было предусмотрено.
В первых числах октября по вызову А. И. Микояна мы вместе с А.
Самолет наш был покрыт желтыми пятнами камуфляжа. Летели низко, временами на бреющем полете. Неподалеку от Москвы нас атаковали «мессершмитты». К счастью, наши истребители их вовремя отогнали.
Столица еще больше посуровела. По улицам двигались танки, автомобили с пехотой. Аэростатов воздушного заграждения стало еще больше, они придавали городу какой-то фантастический вид. Ополченцы, обмундированные в новую, только что выданную форму, молча шагали по Ленинградскому шоссе. У Белорусского вокзала мы увидели противотанковые надолбы.
Ночью на улицах кромешная тьма. Изредка сверкнет синий огонек в руках патрульного, проверяющего документы. Машины двигались медленно, осторожно. У подъездов домов стояли дежурные с противогазами через плечо. Следили, чтобы даже слабенький огонек не мелькнул в окнах из-за штор затемнения…
В Москве мы узнали, что 1 октября было подписано соглашение о расширении поставок в СССР разного рода военных материалов из США и Англии. Мы ясно представили, что доставка и прием этих грузов — задача сложная и потребует напряжения всех сил.
Анастас Иванович встретил нас приветливо.
— Почему вы считаете на зиму Северодвинск более подходящим, чем аванпорт Экономия? — спросил Микоян, рассматривая привезенную нами карту. — Меня интересуют ледовые условия, остальное понятно.
— В зимнее время Березовый бар трудно проходим. Лед там наторашивает чуть не до дна, — отвечал Буданов.
— Хорошо, но ведь Северодвинский рейд расположен очень близко. Разве там лед не торосит?
— Там припай, Анастас Иванович.
— Что это?
— Лед примерзает к берегу. Он толстый и крепкий, поэтому его не ломает и не торосит.
— Но почему так происходит? — допытывался Анастас Иванович.
К сожалению, на этот вопрос мы тогда не могли ответить толком. Позже я узнал, что своим преимуществом Северодвинск обязан удачным очертаниям берега, образующим глубокий залив.
— Ну, ладно… А почему здесь открытая вода?
Микоян ткнул карандашом юго-западнее от Никодимского маяка. Отсюда до Летнего берега не было льдов.
Анастас Иванович посмотрел на меня.
Увы, я не мог тогда дать и на этот вопрос исчерпывающего ответа.
А объяснение, как я узнал потом, простое: ветер образует разрывы между береговым припаем и дрейфующим льдом Центрального бассейна моря. Под Летним берегом действует и постоянное течение.
На все остальные вопросы Анастаса Ивановича мы ответили без запинки.
Итак, будем принимать союзные караваны в Северодвинске, если аванпорт
Дальнейшие события показали правильность этого решения.
После нашего съезда в Москве было принято соответствующее постановление, полностью утвердившее меры, предложенные архангельскими руководителями.
Здесь уместно заметить, что после войны мне пришлось вплотную познакомиться с поморскими плаваниями через Белое море. И что же? Предки наших поморов зимой плавали под Летним берегом. Мне удалось установить, что зимой, идя на юг, мореходы стремились выйти к Никольскому устью, к монастырю. Идя Терским берегом, поворачивали на юг у реки Стрельны, где можно было переждать непогоду, запастись продовольствием. Следуя дальше курсом юго-восток, судно быстро выходило на разреженный лед, а потом и в прибрежное разводье.
В прилив, во время сжатий, поморский коч или ладья дрейфовали на юг вместе со льдами, в отлив шли под парусами, пользуясь разводьями. Разгружались у причала древнего Никольского монастыря и по санной зимней дороге переправляли грузы в Холмогоры…
Подходило время зимней навигации, а нерешенных вопросов осталось много. Не ясно было, какие ледоколы будут в распоряжении отряда, кто их будет снабжать углем, кто ремонтировать. Пока по-прежнему единственным кораблем отряда был ледокол номер восемь под командованием Андрея Михайловича Кулакова note 20 . Несколько раз я обращался с рапортом к командующему флотилией контр-адмиралу М. М. Долинину и заменившему его вице-адмиралу Г. А. Степанову.
Note20
После ноябрьских праздников 1941 года в отряд вошел портовый ледокол номер шесть под командованием Алексея Александровича Миронова.
Были в штабе флотилии и такие разговоры: вот-де придут ледоколы, мы вооружим их и превратим во вспомогательные крейсеры. И они-де будут выполнять задания по охране союзных транспортов.
У меня на этот счет была иная точка зрения. Для меня ледокол был огромной, во время войны невосполнимой ценностью: без ледоколов на северных морских дорогах делать нечего. Я был твердо убежден, что не ледоколы должны охранять транспорты, а военные корабли должны охранять ледоколы.
В общем, было о чем подумать в те дни.
Когда из высоких широт Арктики стали возвращаться ледоколы, в Архангельск приехал Иван Дмитриевич Папанин, а затем и Николай Герасимович Кузнецов. Вскоре состоялась встреча с II. Г. Кузнецовым в кабинете у командующего флотилией вице-адмирала Г. А. Степанова. Николай Герасимович занимал место командующего за письменным столом, Степанов сидел в кресле напротив меня.
— Вы готовы к действиям в зимних условиях? — спросил нарком Степанова. — Вернее, к проводкам во льдах союзных транспортов?