На Москву!
Шрифт:
– - Коли ты, княже, только замолвишь за меня доброе слово, так верно возьмет. Яви такую милость!
И Курбский "явил милость", замолвил доброе слово. Бойкий хлопчик сразу понравился пану Запорскому и был принят им в число своих походных слуг в качестве стремянного.
Весь отряд пана Запорского был конный, а потому уже на четвертые сутки был в сорока верстах от Кром. Тут сделан был привал. Недаром иезуиты возлагали такие надежды на рекомендованного ими царевичу военачальника. Хорошо понимая, что в открытом бою с неприятелем, в двадцать, а то и в тридцать раз сильнейшим, самому храброму войску
– - Вот, други мои, грамота, которая написана мною якобы от царевича Димитрия к кромичам. В грамоте сказано, будто бы нас здесь, посылаемых им на подмогу, десять тысяч конных ратников, и что за нами идут еще сорок тысяч пехоты. Вы верно спросите: для чего мне морочить такими баснями друзей, да еще от имени царевича? Морочу я не друзей, а врагов: грамота вовсе и не попадет к кромичам. Почему не попадет? Да потому, что один из вас отправится с этой грамотой якобы в Кромы через московский лагерь. Его, вестимо, не пропустят, схватят и приведут к воеводе московитян, боярину Басманову. Ну, а Басманов -- муж разумный, рассудливый; прочтет он грамоту и поймет, что с такой силой нашего славного войска ему не управиться, поняв же, без бою передастся царевичу. Так вот, товарищи, теперь мне нужен только ловкий, смелый человек, что ради царевича взялся бы за это геройское дело. Говорю: "геройское", ибо неприятели наши могут предать посланца жестокой пытке, вынудить его сказать про нас всю правду. Но такая смерть не менее почетна, как на поле битвы. Кто же из вас, любезные товарищи и други, возьмется совершить сей геройский подвиг?
Первая половина речи хитроумного вождя пришлась по душе большинству ратников. Кругом раздались одобрительные возгласы:
– - Ловко! Знатно! И хитро и умно! Чего даром-то кровь братнину проливать?
Когда же затем пан Запорский с благородной откровенностью указал на возможность ожидающей посланца мучительной пытки, всякого невольно взяло раздумье. С мечом в руке идти на врага и хоть бы даже пасть, но в честном бою, рядом с товарищами -- кому не любо: на миру и смерть красна, а может, почем знать, останешься и невредимым: Бог милостив! Но идти самому на заклание, как глупый баран, -- спасибо!
Так думал, должно быть, не один из самых храбрых соратников пана Запорского: устремленные на него взоры забегали теперь по сторонам или потупились в землю, и на заключительный призыв не нашлось отклика.
– - Как? Неужто между всеми вами не найдется ни единого, кто отважился бы на такой подвиг?
То же постыдное молчание. Вдруг из-за спины возмущенного вождя раздался звонкий отроческий голос:
– - Пошли меня, добродию!
И вперед выступил его молоденький стремянный, Петрусь Коваль. Пан Запорский окинул его взглядом презрительного удивления.
– - Тебя послать, мальчонку?
– - Мальчонка я, мосьпане, точно, да из запорожцев, и видал уже всякие виды, -- отвечал Петрусь, смело выдерживая огненный взгляд надменного поляка.
– - Чести твоей не будет порухи. Исполню наказ твой в наилучшем виде. А доведется умереть под пыткой, так увидят по крайности твои москали и поляки, что запорожцы тоже умирать
Среди окружающих "москалей" и поляков послышался ропот: безбородый хлопчик еще глумится над ними! Но действительно храброму пану Запорскому понравилась, видно, беззаветная самонадеянность юного запорожца.
– - Молчать, трусы!
– - прикрикнул он громовым голосом на ропчущих; потом снисходительно, почти ласково обратился снова к Петрусю.
– - Да знаешь ли ты, хлопче, что такое пытка? Вынесешь ли, когда тебе станут вытягивать жилы, ломать кости, поджигать пятки? Зело, видишь ли, млад ты уж...
– - Молод, да не махонький. Все вынесу, не пикну.
– - Ну, молодец, коли так.
– - Ради стараться!
– - А приведут тебя к Басманову, что же ты ему расскажешь?
– - Расскажу все то, что прописано в грамоте твоей милости.
– - И только?
– - Для красного словца, может, что от себя и прибавлю: маслом каши не испортишь.
– - Молодец!
– - повторил, уже улыбнувшись, пан Запорский.
– - Только чересчур то, смотри, не завирайся: не поверят.
– - Не бойся, добродию; не даром говорится: ври да знай меру. Мыслей своих не дам вызнать.
– - Ну, с Богом. Вот тебе грамота. Коня сам себе выберешь.
И Петрусь уже на коне, низко кланяется на все четыре стороны
– - Прощайте, панове братцы! Не поминайте лихом, коли кого ненароком обидел!
Нагайка его щелкнула, сам он пронзительно гикнул -- и брызги полетели. Только его и видели.
Читатели, вероятно, уже заметили, что Петрусь, при всем своем природном добродушии, был, как малоросс, с хитрецой. Вполне чистосердечно желая оправить доброе имя своих земляков-запорожцев таким удальством, которому позавидовал бы и "москаль" и поляк, он не без умысла, однако, умолчал о том, что видел уже Басманова -- и не раз, а два раза -- в Москве, при посещении последним Курбского в доме Биркиных. Готовый, конечно, в крайнем случае вынесть и пытку, он тем не менее утешал себя надеждой, что, благодаря доброму расположению Басманова к Курбскому, удастся извернуться, выйти сухим из воды.
Не жалея коня, он без отдышки проскакал без малого сорок верст. Здесь он наткнулся на неприятельский дозор, загородивший ему дорогу.
– - Стой! Куда едешь?
[]
– - Еду я в Кромы гонцом от всемилостивейшего государя моего, царя Димитрия Ивановича, -- с напущенною важностью отвечал Петрусь.
– - Прочь с дороги -- задавлю!
И для вида хлестнул коня. Дозорные, разумеется, схватили коня за уздцы, а самого всадника без околичностей стащили с седла. Один из них предложил товарищам обыскать его.
– - Смейте вы только!
– - продолжал хорохориться Петрусь.
– - Не слышали, что ли, что я царский гонец?
– - Ай да гонец! Что с ним, ребята, долго разговаривать...
– - И пальцем меня не могите тронуть! Коли кому мне ответ держать, так не вам, а вашему воеводе. Кто у вас ноне-то воеводствует? Басманов, что ли?
– - Басманов с Голицыным...
– - Ну, так и ведите меня к ним. Гайда!
– - Еще приказывает, щенок!
– - Не ругайтесь, братове! Басманов Петр Федорыч с Москвы еще меня знает. Ежели вы меня к нему тотчас не представите -- задаст он вам такую трепку, что другой не попросите.