На мостике тральщика
Шрифт:
Корабль получил тяжелые повреждения, но оставался на плаву. Командование ОВРа приняло решение пополнить экипаж «Гарпуна» оставшимися в живых членами команды «БТЩ-27» и увести «Гарпун» в Туапсе.
Перед переходом на тральщике убрали сильно поврежденные мачту и часть надстроек, наскоро заделали пробоины, подремонтировали рулевое устройство. Дизеля оказались поврежденными, но еще могли развивать малый и средний ход. Вооружение корабля восстановить не удалось: артиллерийские установки и пулеметы были основательно разбиты.
Тральщик
Командир управлял тральщиком через посыльных, которые передавали его команды машинистам и рулевым.
Румпельное отделение было полузатоплено, и краснофлотцы, управлявшие рулем вручную, стояли по колено в воде. Но особенно тяжело приходилось мотористам. Вентиляция не работала, поэтому в отсеках скапливалось много едкого дыма. К тому же температура в машинных отделениях была настолько высокой, что людям приходилось [112] то и дело выскакивать на верхнюю палубу, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
19 июня в 13 часов 20 минут сигнальщик обнаружил вражеский самолет-разведчик, а через час появились «юнкерсы». Они поочередно пикировали на беззащитный корабль, засыпая его бомбами. На тральщике уцелела единственная винтовка, и электрик Тихонов, сидя на развороченном банкете орудия, стрелял из нее по самолетам.
Потопить корабль гитлеровцам не удалось и на этот раз. Но тральщик получил новые повреждения. В цистерны с дизельным топливом попала забортная вода. Трое краснофлотцев были ранены.
Между тем «Гарпун» упорно продолжал идти, держа курс на мыс Пицунда. Механик с погибшего «БТЩ-27» С. Т. Саблуков организовал борьбу за живучесть корабля. Ему помогал боцман А. П. Мироненко, тоже ранее служивший на «двадцать седьмом». Под руководством механика мотористы и трюмные около двух суток заделывали пробоины, откачивали из отсеков воду. В трудный час самоотверженно и мужественно действовали командиры отделений мотористов Доронин, Пономарев и другие старшины и краснофлотцы.
20 июня в 10 часов показался Кавказский берег. Штурман определил место корабля: «Гарпун» находился в районе Сочи, Адлер. Командир взял курс на Туапсе, где имелась ремонтная база.
Когда израненный «Гарпун» входил в порт, я приказал сыграть «большой сбор»{17}. Героический тральщик мы встретили в почетном строю. Этого славный экипаж «Гарпуна» заслужил своей железной волей, мужеством, высокой морской и боевой выучкой, беззаветной верностью своему
Морской извозчик
Все чаще «Щит» выступал в роли транспортного судна, или морского извозчика, как в шутку теперь называли краснофлотцы свой тральщик. Нам приходилось перевозить и войска, и боеприпасы, и горючее. Впрочем, перевозками занимались и другие корабли флота - эсминцы, сторожевики и даже подводные лодки.
Использовать боевые корабли в транспортных целях вынуждала боевая обстановка. Противник, укрепившись в Крыму{18}, все более усиливал противодействие нашим перевозкам на Черном море. С конца мая 1942 года его торпедные катера несли постоянный блокадный дозор в районе Севастополя. Ночью, в хорошую погоду, они находились на позиции выжидания у севастопольского фарватера, пытаясь совместно с авиацией или самостоятельно атаковать наши конвои. Там же, на воде, сидели с выключенными моторами немецкие гидросамолеты-торпедоносцы, оснащенные шумопеленгаторами. Я уже не говорю о том, что севастопольский фарватер теперь был пристрелян дальнобойной артиллерией противника. [114]
Каждый поход в Севастополь экипаж воспринимал как особо важное боевое задание.
В последний раз мы направились в осажденный Севастополь 1 июля 1942 года. Было около четырех утра, когда «Щит» вместе с тральщиками «Защитник», «Взрыв» и «БТЩ-16» оставил Новороссийскую бухту. Нам предстояло доставить защитникам главной базы флота боеприпасы и продовольствие.
Между тем положение Севастополя уже было критическим. Он сражался с противником, имевшим почти двойное превосходство в людях и несравнимое - в авиации, танках, артиллерии{19}. Враг продолжал перебрасывать сюда свои резервы с других участков фронта.
Перед выходом из Новороссийска я уже знал, что вражеские войска форсировали Северную бухту. Но мы знали и другое: севастопольцы оказывают врагу ожесточенное сопротивление. Они стоят насмерть, с боями отстаивают каждую пядь родной земли. Особенно нас изумил и потряс бессмертный подвиг артиллеристов 30-й батареи. Когда кончились снаряды, воины заперлись в башнях, железобетонных люках и взорвали себя вместе со всей батареей. При этом взлетели в воздух десятки фашистских солдат и офицеров, проникших к орудиям.
По диспозиции перехода, определенной штабом, «Щит» был передним мателотом, за ним в кильватер шел «шестнадцатый», позади него в пяти милях следовали остальные тральщики. С воздуха нас прикрывали два самолета ДБ-3, имевшие большой радиус действия. Конечно, два бомбардировщика - это не так много, но с ними как-то спокойнее, увереннее чувствуешь себя.
Через некоторое время эти самолеты сменяет другая пара ДБ-3. Но к 14 часам бомбардировщики исчерпывают [115] своя возможности для сопровождения и ложатся на обратный куре.