На незримом посту - Записки военного разведчика
Шрифт:
Перейдя деревянный мостик через мелководную речушку, которая как бы отделяла бедноту от зажиточных горожан, я оказался на окраине Бугульмы.
– Два дня мы не видели света в окошке старого Салима, - ответил сосед Сахаба на мой вопрос.
Но я все же решил постучать в дверь друга. Какова же была моя радость, когда я увидел самого Сахаба!
– Ревком? Сегодня ночью ушел из города, - подтвердил он. - Небольшой отряд во главе с Просвиркиным отступил к Дымке, другой - по большаку на Чистополь...
– Без боя?
–
Оставалось узнать подлинные силы противника. Но для этого нужно было побывать на станции. И я пошел туда.
На станции стояли длинные составы с дымящими паровозами. Однако у большинства теплушек двери и оконные люки были задраены, из чего я заключил, что численность передового отряда белых невелика. Противник применил хитрость, включив в эшелоны много порожняка, чтобы создать впечатление массовости.
Между составами притаился бронепоезд, а за ним на платформах трехдюймовые пушки на колесах со снятыми чехлами. Прислуга была наготове. Эта подвижная артиллерия могла защищать и бронепоезд и пехоту...
Внезапно мои наблюдения были прерваны: точно из-под земли передо мной выросли три фигуры: косоглазый человек в штатском, унтер и солдат с карабином.
Косоглазый бросился на меня, заломил мне руку за спину и повел к стоявшим в стороне классным вагонам.
Корчась от нестерпимой боли, я пытался заговорить с ним.
– Заткнись, красная сволочь!
Унтер постучал в дверь мягкого вагона, откуда доносились душераздирающие крики. Вероятно, кого-то пытали.
– Господа офицеры заняты, - не дождавшись ответа, подмигнул косоглазый унтеру.
– Сдадим в арестантский! - предложил унтер. "Столыпинский вагон" с решетками находился тут же, рядом с классным. В него и постучал унтер.
– Принимай! - бросил он в открывшуюся дверь.
– Эва, какую рожу словили! - прогнусавил уже немолодой, беззубый надзиратель.
Он обыскал меня, выгреб все из карманов и втолкнул в камеру.
Минут через сорок раздался лязг засова, дверь отворилась, и на меня уставились холодные, навыкате глаза бледнолицего офицера.
– Пойдешь впереди меня, да смотри, скотина, если вздумаешь "оступиться", получишь без предупреждения пулю в затылок!
Когда офицер вел меня в мягкий вагон, навстречу нам шел по коридору полураздетый, в нижнем белье, человек с одутловатым лицом. В руках у него было полотенце и мыло.
– А это кто такой? - не глядя на меняг лениво спросил он хриплым голосом и сплюнул на пол недокуренную папиросу.
– Шпионил на станции, - доложил офицер.
– Меня нет, а посему вопросы касательно арестантов решайте сами.
Офицер открыл дверь купе и с силой втолкнул меня туда. Неожиданно грянул выстрел. Я непроизвольно нагнулся, но от сильного удара в спину упал на пол.
У окна сидел подпоручик и хохотал. Его нижняя челюсть судорожно дергалась,
– Не шевелись! - целясь мне в голову, крикнул он. - Говори, кто подослал тебя в расположение воинских частей? Отвечай! Скажешь правду сошлем в Сибирь, будешь вилять - расстреляем здесь же, как собаку!
И он так сильно ударил кулаком по столу, что лежавшие на нем бумаги рассыпались и полетели на пол. Бледнолицый собрал их и стал рассматривать.
– По паспорту - русский, а по виду на жида смахивает, - сказал он, изучающе глядя на меня.
– А ну, покажи крест. Жиды и коммунисты, как черти ладана, боятся креста, - сказал подпоручик и сунул наган в кобуру.
Я потянул висевшую на шее серебряную цепочку и показал золотой крестик.
Офицеры осмотрели его и переглянулись.
– Ты не финти и не морочь нам голову... Отвечай прямо: кто послал тебя шпионить за воинскими эшелонами?
– Я искал поезд на Клявлино, там, в селе Старое Семенкино, живут мои родные.
Поручик вынул из моего бумажника маленькую фотокарточку.
– Ого! - засмеялся он, прочитав на обороте ее старательно выведенный ученическим почерком стишок. - Эта милая крошка до сих пор сохнет по тебе? Или... - он перебросил горящую папиросу из одного угла рта в другой и отвратительно засмеялся.
– Оскорбляя эту девушку, вы оскорбляете ее брата, такого же офицера, как и вы, господа!
– Ты это о ком? - спросил поручик.
– Я говорю о летчике Александре Дедулине. Он капитан русской авиации, получил из рук самого государя Георгиевский крест. А девушка эта - его родная сестра.
– Что? Эта красавица - сестра капитана Дедулина? - переспросил подпоручик.
– Барышня эта действительно похожа на капитана Дедулина, - всматриваясь в фотографию Ани, подтвердил бледнолицый офицер.
– Отведи его пока обратно и проверь все, - приказал подпоручик уже более мягко.
На ужин я получил кусок черного хлеба, вяленую воблу и кружку воды. Только прилег, подложив под голову вместо подушки кулак, как дверь отворилась.
– Пойдем со мной! - пригласил меня тот же бледнолицый офицер.
Теперь он уже не угрожал и молча шел по освещенному коридору вагона. В купе напротив подпоручика сидела одетая в черное платье Аня. Она бросилась ко мне, обняла и поцеловала.
Подпоручик разрешил нам уйти, но на прощанье все же сказал:
– Обязан предупредить: еще раз попадетесь при столь сомнительных обстоятельствах, пеняйте на себя! А теперь получайте свои документы - и вы свободны.
– Вместе с паспортом у меня отняли небольшую сумму денег, - осмелев, обратился я к подпоручику.