На один выстрел больше
Шрифт:
– Да. Извини. Ответь: Говорова не могли расколоть?
– Я не вижу признаков, которые указывали бы на это. Предположим, что это так. Муслим знает, с какой целью агент был внедрен в его окружение. Выбор у него невелик: либо казнить лазутчика, либо заставить работать на себя, то есть сделать из него двойного агента. Первого не случилось. Для второго нет доказательств. Говоров не выходит на связь – вот главный довод в пользу того, что его не раскусили. В противном случае, он не раз и не два вышел бы на связь – под контролем Мусульманина. Да и цель его вербовки мне видится только в одном. Муслим и Лидинилла – террористы,
– Интересные доводы, – был вынужден согласиться Миронов.
Адмирал в ответ выразительно поиграл бровями.
Хозяин кабинета нашел, чем закончить беседу, и закончил ее «условно» в свою пользу:
– Умеешь хранить тайны?
– Я профессиональный хранитель тайн, – напомнил Осипян.
– Мне светит должность генпрокурора. И первое, что я сделаю на этом посту, так это привлеку твоего Говорова к ответственности по статье 227 УК Российской Федерации.
– И что это за статья?
– Пиратство.
По пути домой Осипян (решил в штаб не возвращаться, о чем и предупредил помощника) взвешивал все «за» и «против»: принес ли ему удовлетворение «визит к Минотавру»? По сути, он защищал Сергея Говорова, равно как и весь проект «Феникс», но не так сильно заботился о «деле национальной безопасности» в целом. И так на его месте поступил бы тот же Миронов. «А что, не так?» – сам себя спросил адмирал. Анализируя разговор с ним, снова ответил, что не придерживался домашней заготовки, а отдался импровизации. И был убедителен. Он снова выбрал правильный путь. И сам поверил в то, что Сергей не выходил на связь по причинам, озвученным в кабинете Миронова.
Но начальник флотской разведки держал в голове третью версию, которую не рискнул бы доверить все тому же Миронову. Трудно поверить, но Говоров, одержимый Сантосом до степени своего кумира, мог принять его образ, как бы фантастически это ни прозвучало. Эта версия объясняла упорное молчание Говорова, оправдывала его лихие набеги на суда и прочее. Но должна же быть какая-то весомая, генеральная причина, повлиявшая на решение Сергея. И она наверняка есть. Адмирал ничего не знал о Марии Романо, урожденной Лучано, о последнем поручении Альваро Сантоса убить эту женщину, о его любви к ней, о жестокости и предательстве, о том, как она спасла Говорова, вынашивая другую цель – уничтожить Сантоса. Иначе он расставил бы все по своим местам.
Приехав домой, адмирал в первую очередь выпил рюмку коньяка, закурил и позвонил жене по телефону. Второй раз за последние полгода она оставляет его одного и в одиночку (в этом плане внучка как бы не в счет) наслаждается жизнью в Армении.
– Как сама?.. А как внучка?
– Ей так нравится здесь, что она решила остаться в Ванадзоре навсегда. Алло, ты меня слышишь?
Осипян ответил «да».
«Ему так понравилось на Острове, что он всерьез решил остаться там навсегда».
«Тысяча
Глава 2
Оторопь
Новый Орлеан
Винни Подкидыш был ни жив ни мертв, когда получил эту новость...
В это утро он, как всегда, завтракал в кафе, которое вот уже лет десять было закреплено за ним. В этом заведении со значимой для Винни вывеской, под которой он порой ощущал себя Джеком из сказки про бобовый стебель, Подкидыш в последний раз обедал с Альваро Сантосом. Позже они встречались не раз, но только не за трапезой, этой важной частью в общении между членами мафиозной семьи.
Бруно Масуччи появился в «Лестнице на небеса», когда Винни приканчивал бутерброд. Он сел напротив и дождался кивка босса: «Выкладывай, что там у тебя».
– Погода сегодня хорошая, – сказал Бруно. А Винни прикинул: «Плохо дело». Плохо дело – потому что, во-первых, Бруно был не из тех, кто умеет шутить, во-вторых, Винни был его боссом, и в-третьих – было утро, и любая неудачная шутка могла повлиять на весь оставшийся день.
«Погода хорошая». Этой фразой Бруно Масуччи, не отличавшийся тонким отношением к окружающим его людям, сказал боссу, что на этом хорошие новости закончились.
– Бутерброд будешь? – спросил Винни, невольно затягивая время.
– С чем? – поинтересовался Бруно.
– Да хоть с чем!
– Ну, тогда на твой вкус.
Винни жестом подозвал официантку по имени Симона. Кафе еще не открылось – оставалось около десяти минут, но Симона уже была облачена в белоснежный поясок-сумку с пачкой бумажных наклеек для заказов, авторучкой и сотней долларов мелкими купюрами.
– Принеси Бруно то же, что и мне.
– Хорошо, Винни.
Через пять минут, которые прошли в полном молчании, Симона принесла яичницу, бутерброд с семгой и чашку черного кофе.
Винни решил, что не стоит больше затягивать время, и поторопил Бруно:
– Ты можешь есть и говорить?
– Да.
– Выкладывай, что там у тебя, – озвучил свой недавний жест Винни. – И начни с главного, ну?
– Кажется...
– Меня не интересует, что тебе там кажется или мерещится, – Винни заиграл желваками.
– Тебя, Винни, многие по праву считают отличным стрелком.
– И ты сейчас убедишься в этом, – все больше заводился Подкидыш.
– Но однажды ты промазал. Промазал с близкого расстояния.
– Правда? И когда это было? В кого это я промазал?
Однако внезапная, ничем не подтвержденная догадка подсказала ему и дату, и время, и человека, в которого он стрелял буквально в упор. Но этого не могло быть!
– Ты не попал в Сантоса.
Именно в этот момент Винни и ощутил тонкую и острую, как лезвие, грань между жизнью и смертью. Память швырнула его на борт торгового судна, склонила над раненым товарищем, а потом выпрямила в торжественном обещании: «Если я через минуту дам клятву никого больше не убивать, то все равно на одного человека я убил больше, чем ты».