На один выстрел больше
Шрифт:
– Почему ты прыгнул через голову, а не сказал мне о своих подозрениях?
– Я поставил себя на твое место, Винни, и подумал: «Уберу-ка я этого кретина, и концы в воду. А там, глядишь, и Гальяно протянет ноги».
Дон Гальяно сидел на стуле на заднем дворе и походил на старого паралитика: ноги закрыты пледом, редкие волосы выбиваются из-под черной бейсболки. Он смотрел на укрощенную водную стихию, закованную в бетон и переливающуюся под лучами неласкового сегодня солнца. Винни прикинул, приближаясь к боссу сбоку: «Если запустить в бассейн детские кораблики, на одном из них он увидит счастливого моряка по имени Сантос».
– Чему ты улыбаешься? – спросил Гальяно,
«Вы ошибаетесь, босс», – вертелось на языке Винни. Но признать пусть даже пустячную ошибку босса означало признать его слабость и подвести итоговую черту под списком «Эпоха Гальяно». Что дальше? Только теперь уязвленная фантазия Винни Подкидыша перешагнула запретный рубеж. Он представил, как отрывает босса от земли вместе с креслом и бросает его в воду. Нет, он отрывает его от стула, как моллюска от раковины, и швыряет эту слизь в самый центр бассейна; и вода враз мутнеет и пузырится ядовитыми газами.
– Я не улыбаюсь, босс, с чего вы взяли? Мне, – акцентировал Винни, встав напротив Гальяно, – не до смеха. Разрешите мне напомнить вам ваши слова, адресованные Сантосу. Это было...
– Неважно, когда это было, сынок, – скрипучим голосом перебил его Гальяно, – это уже достояние истории. Напоминай, – наконец разрешил он.
– Сантос сказал: «То, что Мария жива, не ее заслуга, а моя недоработка. Дайте мне время исправить ошибку».
– Вместо одного имени ты хочешь подставить другое, это я понял. Так что же мне тебе ответить, а, Винни? Помнится, Сантосу на исправление ошибки я дал неделю. А сколько просишь ты? Если я дам тебе неделю, на восьмой день ты пойдешь ко дну, понимаешь?
Пауза, и дон Гальяно продолжил, не меняя тона («Как старая пластинка на патефоне», – снова сравнил Винни и понял, что это сравнение самое удачное):
– Сантосу я отпустил неделю, но был согласен и на более короткий срок. Тебе, Винни, я даю один год.
– Босс...
– Да, ты не ослышался, – перебил его Гальяно. – В пятьдесят раз больше, чем твоему приятелю. Я согласен ждать триста шестьдесят пять дней, но ни днем больше. Ты только представь, как я буду разочарован, если ты явишься с пустыми руками. Видит бог, я этого не хочу. Я не хочу огорчать мою племянницу Аврору, которая выскочила за тебя замуж. Я ненавижу женщин в черном, уж лучше сразу в белом. Я освобождаю тебя от докладов. Просто явись однажды и кивни: «Дело сделано». Ты получишь столько денег, сколько нужно для того, чтобы наказать человека, поимевшего дона Гальяно, – в третьем лице продолжил крестный отец.
– Я понимаю, босс.
– Не говори о том, о чем не имеешь представления, – предостерег дон Гальяно. – В носу и заднице свербит по-разному. А теперь скажи мне, чему ты улыбался?
– Я сравнил вас со старой пластинкой, – неожиданно для себя разоткровенничался Винни. – А патефон – это ваш Дом. Дом, в котором ничего не менялось на протяжении многих лет. Потому что патефон устроен так, что на нем не проиграть современный диск, а старую пластинку не засунуть в привод сидирома.
Гальяно ничего не ответил Подкидышу, только махнул рукой, отпуская его – ровно на триста шестьдесят пять дней. Даже если Винни не справится с заданием, он явится день в день, час в час, когда на календаре будет другой год. И в этой связи Гальяно вслух подумал:
– Почему праздничные даты на календаре выделены красным, тогда как даже круглую дату – год 2000-й от Рождества Христова – никто не удосужился выделить иным, отличным от черного цветом?
Глава 3
Мышеловка
Матроса
Встреча произошла в портовом городе Мобил, куда Винни приехал на машине и где сам Лопес, похоже, решил остаться навсегда. Они устроились на веранде кафе. Винни заказал моряку чили, себе только минералку.
– Узнаешь этого человека? – он выложил на стол фото Альваро Сантоса.
– Ни разу не видел его, – ответил Лопес, покачав головой.
– Ладно, я спрошу по-другому: похож он на главаря пиратов? Не смотри мне в глаза, иначе начнешь угождать мне. Смотри на снимок.
– Я не могу точно сказать, он это или не он. Я могу повторить: он высокий, сухопарый, виски у него седые. Еще у него татуировка на плече.
Винни был одет, как американский актер Дон Джонсон – под пиджаком не традиционная рубашка, а майка с короткими рукавами. Винни снял пиджак и повесил его на спинку стула.
– Смотри сюда, чудо. Вот я в майке с короткими рукавами. Похожа она на ту, в которой был босс пиратов?
– Да. Майка как майка. Только у той рукав задрался.
– А, рукав задрался. Покажи, как именно. Да не на своей, дубина, а на моей.
Лопес придвинулся к Подкидышу вместе со стулом и, вздернув короткий рукав майки, открыл рот. Он смотрел на эмблему итальянского спецподразделения, увидев которую однажды, забыть уже не мог. Он как будто снова переживал кошмар на сухогрузе.
– Вижу, тебе больше нечего сказать, – снова, но в этот раз мрачновато усмехнулся Винни.
И у него враз отпала охота задавать вопросы, потому что Лопес молча ответил на его главный вопрос: на борту сухогруза он видел или Сантоса, или его призрак.
– Расскажи, – попросил он после продолжительной паузы, – как вас угораздило попасть в Игольное ушко? Ведь каждый моряк знает, что это опасные воды.
– Так-то оно так, но каждый моряк знает и другие опасные воды – это весь Аденский залив.
Винни был вынужден согласиться с Лопесом. Район действий сомалийских пиратов – Аденский залив, продолжение Красного моря и Суэцкого канала, кратчайший путь из Европы в Азию. Каждый год здесь проходит двадцать тысяч судов, и в плане трафика Аденский залив уступает лишь Малаккскому проливу, который пропускает пятьдесят тысяч кораблей в год. По нему проходит половина всех насыпных грузов и треть контейнерных перевозок. В сутки Аденский залив пропускает до двухсот пятидесяти гражданских судов под флагами разных государств. И такая интенсивность движения упрощает задачу пиратам: им достаточно занять подходящую позицию в море, не удаляясь далеко от берега, и дождаться жертвы.
Винни задал Лопесу еще несколько вопросов и, расплатившись с официантом за обед, пожелал моряку удачи.
Лопес забыл сказать Подкидышу о том, что пираты проникли на сухогруз с баркаса, когда только-только начало смеркаться; даже вахтенный мысленно отсалютовал ему и пожелал счастливого улова, приняв за рыбацкое судно. Но было поздно: Винни сел в свою машину и лихо вырулил с маленькой парковки.
По пути домой в голове Подкидыша созрел план. Он буквально видел картинку, на которой главным предметом был изображен «низкобортный красавец», а где-то в перспективе – плавучая база пиратов. «На воду летят лодки, на тросах в них спускается абордажная группа, ревут моторы, и лодки мчат навстречу жертве!»