На одинокой дороге
Шрифт:
Когда Эрик закончил ходить с Лизой за ее бесконечными покупками, отправился по своим делам.
Скоро в море, а в Ликеделле не бывает торгаша не пытающегося обмануть и страшно обижающегося, если ему об этом сказать. По здешним улицам и ветер гуляет с придыханием воровства и авантюры. Продавцы колотят себя кулаками в грудь и гортанно орут такое, что заставляет задумываться, всем ли словам тебя в детстве учили? Никого и ничего не слушают, и не воспринимают нормальных слов. Поставщик согласился заменить канаты, только тогда, когда Эрик пообещал его на них
Напряженный был день и ночью, хотелось лишь поспать.
— Эрик проснись же, кто — то в дом ломится.
От этих слов весь сон, как рукой сняло. Оторвав голову от подушки, он услышал, как внизу кто-то колотит в дверь. Дождь за окном превратился в ливень. Лиза, прижав к груди одеяло, испуганно смотрела на него.
— Кто это? За полночь уже — сказала она.
— Не знаю. Если кто из твоих бывших напился, я его убью.
Она отрицательно покачала головой, и в глазах промелькнул укор. Будто спросила, — опять начинаешь? Он мотнул головой, отгоняя ненужные мысли. Действительно — нашел время. Встал, натянул штаны, вытащил меч из ножен и спустился по лестнице.
Погода за окном пошла на убыль. Но струи дождя, по-прежнему, бешено барабанили по стеклу, грозя его выбить. В дверь больше не стучали. Лунный луч проскочил через окно, тускло ухмыльнулся в лезвии и потух. Эрик подошел к двери и только приложил ухо к двери, как она вновь загрохотала под чьим-то кулаком.
— Лиза, скажи Эрику, чтобы слез с тебя. Это срочно.
Эрик вздрогнул от неожиданности, но голос узнал. Звякнул щеколдой, дернул дверь на себя.
— Ты спятил?
Георг, его старший помощник, стоял под дождем с занесенной для удара правой рукой, а левой безуспешно натягивал спадающий с головы капюшон. Вода залила лицо и лилась в тяжело дышащий рот.
— Беда капитан. Всю охрану на Кошачьем острове вырезали.
Реальность опрокинулась на Эрика вместе с холодной водой. Он покачнулся, в глазах помутнело. Почувствовал, как закипает ярость.
— Кто?
— Ничего еще не знаем. Рыжий вплавь до берега добрался, только это пока и сказал.
— Так, он жив?
— Порезан сильно, но живой. Я Сигарда за доктором послал, но Рыжий пока держится.
— Вы в «Каракатице»?
— Да все там, где Синяк только не знаю.
— Ты один?
— Каспар с Катышем со мной.
Эрик постоял в задумчивости, потом заговорил:
— Пошли их на Западную улицу. Где она на пристань выходит. Там кабак есть, Синяк наверняка в нем. Пусть разбудят, отпинают, что бы протрезвел и срочно в «Каракатицу». Пусть проследят, что бы меч не забыл. С него станется. Меня жди. Я сейчас.
Эрик вбежал вверх по лестнице и стал натягивать одежду. Лиза испуганно наблюдала за ним. Эрик кинул:
— Не волнуйся, все в порядке. Это ко мне. Я ухожу, когда вернусь, не знаю.
Она кивнула. Прядь светлых волос упала на лицо. На мгновение он обо всем забыл и в сотый раз подумал —
— Закрой за мной дверь. Никому не открывай.
Дорога поднималась от доков вверх, где стоял трактир. По каменной мостовой навстречу стекала вода, отражая в лужах частые молнии. Только по их вспышкам можно было различить дорогу. Факелы по стенам давно залило, и весь путь их сопровождал мерзкий горелый запах нефти. Несмотря на ливень, было тепло, и отсыревшая одежда противно липла к телу.
«Каракатица» встретила их зажженными свечами и шумом. Уже собравшаяся команда на разные голоса, что-то вопила. При их появлении все на секунду замолчали и тут же вновь загомонили, обращаясь к Эрику. Он поднял руку и перекрывая шум спросил:
— Где Рыжий?
— Наверху — ответил кто-то, — врача еще нет.
Эрик поднялся. Рыжий лежал в одном из номеров. Многочисленные раны были перевязаны порванной на бинты простыней. Постель пропиталось кровью. В полутьме Эрик едва не споткнулся о стоящую на полу кастрюлю с водой. Сел на стул рядом с кроватью. Наклонился к уху своего моряка:
— Рыжий, ты меня слышишь?
Легкий стон.
— Он все время такой. Как до нас добрался, только и сказал: «Всех убили».
Эрик обернулся. В углу на табурете сидел Доходяга. Сколько Эрик его знал, он всегда числился в лучших друзьях у Рыжего. Они и дежурить на острове собирались вместе. Но Доходяга был единственным из всей команды, кто умел читать, а крупные сделки необходимо было регистрировать в мэрии. Эрик сам не успевал, бегая по торговцам, и регистрацией оставил заниматься Доходягу.
— Кто «они», не сказал?
— Нет.
— Давно это случилось?
— Он уже с час здесь. Пока доплыл. Не знаю. Но остров в полумиле от берега.
— Как сам думаешь, кто?
— Не знаю капитан. Кроме наших никто не о казне не знал. А эти ребята именно за ней приплыли.
Казна — это куш. Не маленький. Такой, что даже родного брата режут, не ища при этом оправданий. Эрик провел пять удачливых лет в море. И знали о куше все и завидовали так же все. Прятали казну тщательно, но кто-то все же узнал.
— Я не знаю, что именно там случилось, но огрызнутся наши все же успели, — продолжал Доходяга.
— Откуда знаешь?
Доходяга показал, что держал в руках — пояс Рыжего с тремя петлями для метательных ножей. Он забавлялся ими все свободное время. Миниатюрные сагульские ножи с яркой красной рукояткой. Два ножа по-прежнему висели на поясе, третьего не было.
Команда «Недотроги» расселись на стульях по всему залу. Все при оружии, половина пьяные, половина еще в процессе. Злые, дерганные, ни на минуту не утихая, спорили. Большинство хотели сорваться с места, идти и ловить. Неважно кого и где. В самый неподходящий момент в зал ворвался хозяин таверны и присоединился к общему шуму, громко объясняя, что он думает о пиратах, ворвавшихся среди ночи в его заведение, забрызгав все кровью и распугивая постояльцев.