На одном дыхании!
Шрифт:
– Звезда, – согласилась Глафира.
– Еще какая! – подтвердила Марина. – Я все рассчитала по минутам! Он сказал, что вас не будет, у вас там какая-то ерунда на кафедре, семинар или что-то такое же нелепое и скучное, а это всегда до поздней ночи. Он должен был приехать, а я должна была подготовиться. Накануне он сюда заезжал, между прочим, вместе с вами. И я подумала, что ваш телефон может мне пригодиться. Я забрала у вас телефон…
– Украли, – поправила Глафира, и Марина расхохоталась.
– Вы дурочка, – сказала она почти любовно. – Боже, какая вы дурочка! Мне нужен был ваш телефон, и я его забрала, только и всего. Забрала, чтобы убрать собаку. Я же знала, что она
– А камеры?
– Я выключила, – с удовольствием сказала Марина. – Я отлично умею ладить с техникой. Я все выключила и диски обнулила! Это очень просто делается, вы не поверите. И я знала, что в этом ужасном доме никого не будет, Разлогов сказал мне накануне, что вы собираетесь на море и всех, всех, всех отпускаете по домам! Впрочем, он любил баловать прислугу. Наверное, при этом он чувствовал себя царем и самодержцем. Мог осчастливить неожиданным выходным, а мог…
– У вас были ключи?
– Ну конечно, были! Ключи я взяла у Разлогова давным-давно, как только он построил этот дом. Просто на всякий случай. До вас я была там пару раз. Знаете, я ведь никогда не верила, что он сможет вот так просто от меня уйти. Я была уверена, что рано или поздно он избавится от вас, а там посмотрим. Уж я-то ему больше подходила, это совершенно точно. И потом, именно меня он любил. А он надумал со мной разводиться!
– Вы ждали его, он приехал. И… что дальше?
Марина пожала плечами.
– Ничего. Я дала ему три таблетки, вымыла за собой все чашки и уехала.
– Почему он не удивился, когда увидел вас… у нас дома?
– Он никогда и ничему не удивлялся. По крайней мере с тех пор, как я… как я полюбила Даню Красавина. Тогда Разлогов сказал, что от меня можно ждать всего, что угодно! И это правда, душечка. Я правда на многое способна!
– Я знаю, – сказала Глафира.
– Он спросил: «Как ты сюда попала?», а я сказала, что прилетела на метле и опустилась в каминную трубу. Конечно, он понял, что у меня есть ключи, и он, конечно, отобрал бы их у меня, но не успел – ему стало плохо. Я выезжала из ворот и думала, что сейчас поеду домой, совершенно свободная и счастливая, а он на полу будет умирать, потому что у него остановится сердце. И мне было весело. Страшно, конечно, но весело.
– Вы говорите все время разное, – Глафира взялась за висок, в котором невыносимо болело. – То вы хотели, чтобы он к вам вернулся, то вы радовались, что он… умирает.
– Если бы он вернулся, я бы победила, неужели не понятно? – спросила Марина. – Но он не вернулся, и, больше того, он имел глупость сказать мне об этом! О том, что хочет развестись! Значит, мне нужно было победить каким-то другим способом, и я нашла этот способ. Три таблетки в стакане с виски, и все в порядке.
– Виски?! Вы разболтали этот препарат в виски?!
– В виски с колой, – подтвердила Марина с удовольствием. – Нужен был какой-то резкий вкус, и нечто такое, что он выпил бы залпом. И я налила ему эту гадость. И он выпил. Чтобы он не умирал у меня на глазах, я сказала, что мне только что позвонили и я должна срочно уехать. И уехала.
– Понятно, – покивала Глафира.
– Потом еще Марк напугал меня с какими-то документами, которые пропали! А у меня все документы целы. По документам я жена Разлогова.
– А Вера Васильевна?
– Она сама виновата! Потащилась к вам, стала беседовать, да еще потом и мне об этом рассказала! Я не могла оставить ее в живых. Она слишком много знала.
– О ребенке?
У Марины дрогнуло лицо.
– Об этом никто не должен знать. У меня безупречная репутация,
– Зачем вы сдали его в детский дом?
Она пожала плечами.
– Он был мне не нужен. Я только начинала делать карьеру. Кроме того, он же ненормальный! Его сделал таким ваш драгоценный Разлогов, его собственный отец!
– Разлогов никогда вас не бил, Марина, – сказала Глафира. – Все было совсем не так. Вы встретили Красавина и поняли, что как раз он для вас идеальная партия, а не какой-то там бедный Разлогов с его смутной работой и не бог весть какими доходами. Вы поняли, что, если вам удастся женить режиссера на себе, вы будете звездой номер один на все времена! Боже мой, идеальная пара, новые Орлова и Александров! И вы добьетесь всего очень быстро, гораздо быстрее, чем если бы вы просто стали его любовницей. Нет, его любовницей вы, конечно, стали, но в женах вам было бы лучше! Вы тогда уже были беременны от Разлогова, но вашему гениальному и знаменитому любовнику сказали, что беременны от него. Так все было? Или по крайней мере, похоже, да? А он вместо того, чтобы кинуться разводиться с предыдущей женой, стал требовать, чтобы вы сделали аборт. Если роман с начинающей актрисой был ему вполне приятен, то становиться мужем этой актрисы и отцом он решительно не желал! Он настаивал на аборте, вы отказывались и уверяли его, что будете ему прекрасной женой. Он не соглашался и даже поколотил вас пару раз, он же темпераментная натура! Именно его машину с шофером видела Вера возле вашей дачи!
– Этого никто не мог знать, – пробормотала Марина, – откуда ты узнала?!
– У Разлогова тогда не было и не могло быть никакой машины, Марина. А тем более шофера! – Глафира передохнула немного. – Пока вы уговаривали Красавина на вас жениться, время было упущено, и аборт делать стало поздно. Разлогов ушел от вас, когда узнал про любовника. Когда малыш родился, вы сказали Разлогову, что он неполноценный и вы должны поместить его в интернат. Он никогда его не видел! Это малодушие, конечно, но он все же просто мужчина. Он ушел от вас и постоянно давал вам деньги на содержание малыша в специальном заведении. А вы просто написали отказную, и дело с концом. Младенца забрали в дом ребенка, ну уж конечно, не с вашей фамилией и не с фамилией Разлогова! Не дай бог, он стал бы его искать, и тогда хлопот не оберешься! Ваш Красавин вам помог, он человек влиятельный. Малыша увезли в Углич, а вы на деньги Разлогова спокойненько построили себе убежище под Смоленском, тихое гнездышко великой актрисы и звезды, и уезжали туда, когда вам хотелось от всех отдохнуть, да?
– Откуда?.. Откуда?..
– Мы подняли архивы, – железным голосом сказала Глафира. – Это не так трудно. В конце концов, о том, что у вас был ребенок, знали многие. Например, Ольга Красильченко, отличная журналистка и просто хороший человек. А дальше все просто. Она разыскала бумаги из роддома, в котором вы лежали, и выяснилось, что был такой мальчик по фамилии Савушкин. А это фамилия Веры Васильевны.
– Это ничего не меняет, – хрипло выговорила Марина. – Все равно. Мне все равно. Он умер моим мужем. И я свободна и богата.
– Он не умер, – поправила Глафира. – Вы просчитались. И уже никогда вы не будете свободной.
Она ринулась вон из квартиры, задыхаясь и трясясь, спотыкаясь, пробежала по лестнице, выскочила из подъезда и нос к носу столкнулась с Прохоровым.
Господи, за что мне это? Я больше не хочу. Я больше не могу. Я больше не выдержу.
– Глаша, мне нужно с тобой поговорить.
– Как ты меня нашел?
– Я… ехал за тобой. Ну какая разница, Глаша?!
Глафира нашарила в кармане брелок и открыла машину.