На оперативном обслуживании в Костроме
Шрифт:
Обыск продолжался. Андрей Николаевич отвлекал Усольцеву, не давая гневу ее выплеснуться наружу.
— А с питерскими карманниками ты где познакомилась? С Пашкой Пирожковским? .
— Я и не слыхала такого...
— Он у нас. И часы при нем.
— А-а, этот? Так бы и говорили... На вокзале. Мы приезжали пиво пить...
— С Васькой?
— С подругой. Не буду ее называть — затаскаете. Он подходит: где можно переночевать? Посмотрела: мужик солидный, чистый. «У нас с матерью есть комната, ночуйте...»
—
— Он сам увидел. Спрашивает: швейцарские?
— Вчера?
— Утром сегодня.
— Он рано ушел?
— Рано.
— А какими бумажками расплачивался?
— По двадцать пять вроде.
— Здесь они? В доме? — спросил Андрей Николаевич как бы между прочим. Голос его то и дело ломался.
— А уж нету! Разменяла.
Шатров двигался вдоль стены, вынимал вещи, складывал на широкую двухспальную кровать — блузки, отрезы материи, платья... Несколько пар часов, в том числе сломанную дамскую «Звездочку», уложил отдельно. Когда участковый взял лупу, приготовился списать номера механизмов, Усольцева рванулась к нему:
— Не дам, Петрович! Подарок!
Старший лейтенант успел прикрыть часы ладонью.
— Ты, Тань, не того?..
— Не тронь! Ты меня знаешь...
— Мужские полуботинки тоже надо изъять.— В обыске не участвуя, Андрей Николаевич, тем не менее, все замечал юркими мышиными глазками.
Понятые — женщины-соседки — сидели тихо, ни живы ни мертвы.
— Полуботинки купила?
Поймав мой взгляд, Андрей Николаевич незаметно кивнул на мужскую фотографию в рамке над кроватью.
— С Васькой Варнавиным опять живете? Муж он тебе?
Усольцева вспыхнула:
— Тоже муж нашелся!
— Первая девочка-то у тебя от него?
— А от кого же!
Участковый тем временем отщипнул ножичком заднюю стенку часов, поднес лупу к глазам. Свободной рукой, не глядя, принялся записывать.
— Девочка, наверное, в школу ходит? — продолжал Андрей Николаевич.— Учится ничего?
Усольцева промолчала.
— Начинай...— сказал Андрей Николаевич.
Мне очистили за столом место, Шатров передал бланки, сколотые вперемежку с измызганными от частого употребления копирками.
Под диктовку я начал записывать:
— «Отрез сукна черного цвета, размером 1,6X8,5 метра; отрез креп-жоржета с голубыми цветами 0,8X1,5 метра; отрез коверкота серого цвета 1,2X2,5 метра; отрез маркизета...»
Вещи складывали в чемодан, который дала мать Усольцевой.
— «...Блузка шелковая с рисунком разных цветов на трех пуговицах, рукава короткие; блузка шелковая, па голубом поле белые ромашки, на кнопках... Пальто женское из драпа бежевого цвета, на шелковой серой подкладке... Пальто мужское зимнее...»
— Дайте второй чемодан,— хрипло приказал Шатров.— Пиши: «Пыльник 48-го размера...» — В отличие от тишайшего
Я прочитал список вслух. Вещей набралось много. Усольцевы расписались в протоколе обыска вместе с понятыми и получили копию. Я запер чемодан. Все изъятое числилось теперь за мной.
— Мне с вами идти? — спросила Усольцева. У нее неожиданно пропал голос.
— Да. Надо записать показания,— объяснили Шатров и Андрей Николаевич. С их голосами тоже что-то произошло.
Усольцева ничего не сказала, закусила губу.
Мать метнулась в другую комнату, стала что-то собирать, но дочь взяла только несколько пачек «Прибоя», сказала хрипло:
— За Ленкой смотри...
Мы оставили Усольцеву в 4-м отделении, а сами поехали назад. Испытывая недостаток в кабинетах, милиция, чтобы задержанные не общались между собой, размещала их в отделениях по всему городу.
— Значит, так,— заметил Андрей Николаевич, как только мы остались в машине одни.— У Таньки в доме яма. Целый склад ворованного. Мы взяли то, что лежало сверху. Надо выбирать остальное... Срочно вызывать потерпевших по нераскрытым кражам, показывать вещи...
— Креп-жоржет с голубыми цветами — точно с Депутатской улицы.— Шатров сидел, развалясь, сунув руки в карманы.— Кроме того, майская кража может пойти, на улице Симановского. Там сломанная дамская «Звездочка»... Мы еще скатерти, занавески не взяли... Тоже краденые.
— Петрович не даст промашку? — спросил Андрей Николаевич.
Участковый уполномоченный остался в доме Усольцевой с ее матерью.
— Я звонил. Кропотов туда должен к нему подъехать, па помощь. Все будет в порядке.
— С Васькой Варнавиным не знаком еще? — обернулся ко мне Андрей Николаевич.— Дерзкий вор.
— Его сегодня тоже задержали в Березовой роще? — Я начал кое-что понимать.
— Ну да. С другими ворами. Пили всю ночь. Там и заснули. А часы толкнули через Таньку питерским карманникам. Видимо, те успели схватить неплохой куш. Хорошо бы и их прихватить!
Мы остановились у магазина, шофер сходил за папиросами.
— «Беломор» фабрики Урицкого. Никому не надо? Андрей Николаевич и Шатров порылись в карманах — шофер принес им тоже по пачке.
Я спросил у Андрея Николаевича:
— Как вы узнали, что группа Варнавина совершает кражи?
— Подозревали. Ну а здесь-то все сразу подтвердилось. В кустах, где они пили, сверток нашли — костюм с последней кражи на Катушечной... Удачно, да не очень! Там трое было: Варнавин, Валет... Его сейчас Войт допрашивает. И один с судоверфи. Каждый будет говорить, что не знает другого. И костюм не видел. Вся надежда на Валета...
— Войт его расколет,— сказал Шатров.
— ...Да на эти часы, что Усольцева продала.
— Пирожковскому?