На осколках прошлого
Шрифт:
Как благородно и щедро. Боже, я сейчас заплачу. Спасибо большое.
— Спасибо.
— Я хотел попросить тебя купить противозачаточные. Я люблю кончать внутрь женщины.
Вот это поворот. Интересно, а с Флемиксином можно совмещать? Да, можно, наверное. Чем они будут мешать друг другу?
— Хорошо, я куплю.
— Держи сто долларов. Выбери самые лучшие.
Что, так боишься, что залечу? Хотя, мне и самой дети не нужны. Никогда в этой жизни. Что я им смогу дать? Чёрствый хлеб и придурошного деда? Магазин с костюмами вместо детского
— Теперь я могу идти?
— Да. На работу сегодня приходи в час.
— Договорились.
Наконец-то я добралась до дома и выпила таблетку Флемиксина. Лишь бы снять это непонятное нервное напряжение. Я же ночью пропустила прием таблетки! Выпью ещё одну. Напряжение сняло через пять минут, и захотелось дико спать. Ну, и посплю. Достали все…
К часу я, естественно, не проснулась. Разбудил меня визг телефона. Вот, сто процентов, Майкл звонит. Только при его звонке мелодия становится настолько противной.
— Да, — сонно пробормотала я.
— Ники, ты где? Уже почти два часа дня!
Чёёёрт! Твою мать! Уже почти два!
— Я уже выхожу. Черт! Извини, я уснула. Скоро буду.
— Ты заболела?
Да, устала я просто. От твоего присутствия в моей жизни, от всего этого дерьма, которое никак не могла разгрести.
— Нет. Просто уснула. Не нужно везде, в каждом моем действии искать тайный смысл!
— Ники, я жду, — произнес он, как приговор. — Давай быстрей.
Через полчаса я была на месте. Вся взъерошенная, с синими кругами под глазами и мятым, от подушки, лицом. Майкл тактично промолчал, за что я была ему безмерно благодарна. Мы приступили к работе.
Я даже не ожидала, что работать с Майклом будет так весело и легко. Он принёс ноутбук, мы слушали музыку, и я пела, вызывая приступы агрессии у него. Веселились, как дети, плескаясь краской друг в друга и играя с валиками и кисточками. Флемиксин действовал, я была на седьмом, а то и на восьмом небе от счастья.
К вечеру многое было готово, и… это было чертовски красиво! Я наносила узоры на основную стенку, Майкл красил валиком другую. Как же приятно осознавать, что я приложила руку к этому великолепию. Люди будут тут ходить и любоваться красотой, которую нарисовала я.
— А мы — отличная команда, — весело сказала я, присаживаясь на табуретку. — Меня гордость распирает за этот отель!
— А меня — за тебя. — Майкл появился передо мной, наклонился ко мне и поцеловал, обхватывая лицо руками.
— Эй, ты же в краске! — В ответ раздался смех. — Ну, ладно, негодник! — Я встала и тоже приложила ладони к его лицу, углубляя поцелуй и измазывая Майкла краской.
В помещении было пусто и глухо, и только чмокающие звуки нашего поцелуя и наше прерывистое дыхание разряжали пустоту.
— Ловлю момент, пока ты снова не стала вредной колючкой. — Майкл чмокнул меня в нос, на что я хихикнула, как маленькая девчонка, и поставил меня на пол. — Ники, я… могу задать тебе один вопрос? Достаточно болезненный для нас с тобой,
— Конечно. Я слушаю.
— Завещание моего отца. Он говорит там о тебе. Что ты знаешь об этом?
— Я ничего об этом не знаю, Микки, — вздохнула я. — Клянусь на чем стоит свет, ничего! Я и отца твоего не знаю, никогда не видела, не слышала, вообще, не имею никакого отношения к нему.
— Почему тогда он говорит о том, что моя связь с тобой может пролить свет на тайну его смерти?
— Не знаю, правда. Что именно он говорит обо мне? — спросила я с замиранием сердца.
— Что важные документы находятся там, куда ты часто ходишь. Там, где твои радость и слезы, что-то такое… Дословно не помню.
— Завещание у тебя с собой?
— Нет, оно в Вашингтоне. Я и сам думал, что ты просто не можешь иметь к нему никакого отношения, это просто невозможно. — Майкл нервно запустил руки в волосы, на его лице читалась мысленная борьба. — А Дорти знаешь?
— Кого?
— Там был упомянут какой-то Дорти…
Я отрицательно покачала головой. Что за Дорти? Его отец просто напихал первые попавшиеся имена в завещание!
— Микки, я клянусь тебе, что ничего не знаю. Ни Дорти, ни ответа на этот ребус, — прошептала я, обнимая его. — Я бы все отдала, чтобы помочь тебе. Ведь я знаю, каково это, терять родителей. Но… даже тут я оказалась совершенно бесполезна…
— Верю тебе, моя темная феечка, — обреченно ответил он и буквально сдавил меня в объятиях.
— Почему темная? — Надулась я.
— Потому, что у нее вечные перепады настроения и ПМС! И она отыгрывается на принце.
— Неправда. Феечка добрая. Только я уже хочу есть. А ты знаешь слоган: «Ты — не ты, когда голоден». Дай мне бутерброд, и, возможно, я успею остановить превращение в злую ведьмочку.
— Никаких бутербродов. Поешь у меня.
Я поела. И не только. Майкл решил, что лучше я останусь голодной… Он любил в постели злую ведьмочку. Мы опять устроили секс-марафон. Только в этот раз без всяких прелюдий. Ночью он будил меня раза три. Что это с ним? Горячка, как-никак. И я кайфовала. Передоза от сногсшибательного секса еще ни у кого не было!
Противозачаточные я купила, и днями пичкала себя таблетками. Флемиксин на ночь пить не получалось, поэтому я днём принимала двойную дозу. Надеюсь, так можно...
Весь месяц прошёл в таком духе. На улице успел выпасть первый снег. В этот день мы бегали, как дети, по парку и ловили снежинки. Кто-то даже получил снежком по первое число. Это я про Майкла. Он повернулся ко мне лицом, думая, что я не пойду в атаку, и я… запульнула этот снежок ему прямо в щеку! За это я была наказана шлепком по ягодицам и страстным поцелуем. Потом мы отогревались в Subway. А в другие дни — в кондитерских или суши-баре. Оба сгорали от страсти ночами и выкладывались по полной на работе днём. Денег я больше с него не брала. Только за ремонт отеля. К черту папашу. Так насобираю нужную сумму. Но больше — никакого обмана.