На острие
Шрифт:
Я посмотрела на кровать, на мужчину, на закрывшуюся за Року дверь… и позволила халату упасть на пол. Переступила, одновременно снимая тапочки, и улеглась на кровать. Чего мне стыдиться? Особенно, после работы на господина Би.
Массажист пробормотал извинения и положил руку мне на запястье. Осторожно, едва касаясь кончиками пальцев. А потом провел вверх, так, что по коже мурашки пробежали.
Госпожа Ая отступила, давая ему простор, и села в уголочке на стул, как будто собиралась смотреть захватывающий спектакль.
— Что
— Минуту терпения, — голос мужчины шелестел, как осенний ветер и был таким же бесцветным. — К массажу нужно подготовиться.
На широкое изголовье встали аромалампы. По комнате разлился запах масел, задымились благовонные палочки. От получившегося коктейля закружилась голова, я словно парила, а вокруг плыли белые облака. Захотелось погрузиться в них, закутаться с головой, отрешаясь от проблем.
Что-то теплое коснулась спины. От неожиданности я вздрогнула и оглянулась. От движения круглый камень соскользнул на кровать, оставляя маслянистый сед.
— Не двигайтесь, — пробурчал мужчина.
Я даже не спросила, как его зовут. Почему-то это было неважным: аромат уносил далеко-далеко, а камни, которые располагались на спине, казалось, согревали саму душу.
Дрема накрыла сладкой волной. Сахарная вата — белая и розовая, пахнущая клубникой. Папа всегда ее покупал, когда мы выбирались в парк развлечений. Огромные пушистые шары, намотанные на палочку. Такие воздушные, что, казалось, отпусти — и взмоют в сероватое, вечно затянутое смогом небо.
Воспоминания завертелись, словно разноцветная карусель. Пальцы утонули в песке, и теплые волны коснулись стоп. Мягко, бережно…
Море?
От неожиданности даже сон улетучился. Я никогда не бывала за пределами Города, о бескрайней стихии слышала только от родителей, да видел на проекторах. Еще, когда погружалась в альтернативную реальность, созданную компьютером. Но мама уверяла, что она и близко не напоминает настоящее, живое море.
И ощущения так реальны?
Массажист недовольно зашипел — я мешала ему работать. Сильные пальцы как раз массировали ступни, разминая каждую мышцу. Кто мог подумать, что их там столько! И что это так приятно!
А руки уверенно поднимались все выше и выше, скользили по икрам, бедрам, мягко прошлись по ягодицам, пробежались вдоль позвоночника, уже разогретого камнями…
Почему я раньше такого не испытывала? Ведь не раз брала сеансы массажа. Расслабляюще, приятно, но… не так.
Теперь же мне хотелось стонать. Отдаться на милость этих рук, чувствовать их прикосновение каждой своей частичной, каждой клеточкой… И чтобы блаженство не прекращалось.
И все же мне пришлось вынырнуть из этих ощущений. На мгновение, когда массажист велел перевернуться на спину. Я подчинилась и вдруг осознала, что, в отличие от Клуба и борделя между мной и мужчиной нет ничего: ни маски, скрывающей лицо, ни моей холодной решимости… Самое страшное, это не имело никакого значения! Я хотела продолжения!
Они неторопливо плыли, неся над землей, покачивали, баюкали… А потом движение ускорилось, белые вершины заволновались, стали терять очертания, опадали и поднимались.
А с ними опускалась и поднималась я. Все сильнее, быстрее, как на качелях. В животе то скручивался, то исчезал тугой узел, теплый ветер уже не просто ласкал кожу, он хлестал ее горячими потоками. Прикосновения вызывали боль, но как же она была сладка!
Я потеряла счет времени. Не понимала, не помнила, не хотела знать, сколько продолжалась сладкая пытка. Мечтала только чтобы она не прекращалась.
Но ветер думал иначе. Он подхватил ураганом, закружил, вырвал из мягких объятий облаков и кинул высоко-высоко, к бесчисленным звездам. Таким ярким, что оставалось только задохнуться от восторга.
Ощущения возвращались медленно. Сначала послышались тихие шаги. Потом кожи коснулся горячий поток кондиционера.
— Молодой госпоже нужно тепло, — меня тут же укутали в одеяло. Не облачным, а самым обычным.
Я узнала этот бесцветный голос. Но открывать глаза и прислушиваться было так лень. Полет опустошил и все, чего хотела, это спать. Свернуться клубочком, обнять подушку и заснуть в тепле и уюте.
Но голоса продолжали шептать, а жизнь приучила меня прислушиваться даже к самым незначительным звукам. Настороженность вернулась, разметав негу как солнечные лучи — невесомую дымку утреннего тумана.
Разговаривали за дверью: мой телохранитель не пускал в комнату кого-то очень настойчивого. Настолько, что даже наставница поднялась со своего стула, чтобы призвать наглеца к порядку. А когда вернулась, осторожно коснулась моего плеча: — Госпожа, Совет Старших желает вас видеть. Глава просил поторопиться.
55
При мысли, что сейчас придется вылезать из уютного гнезда, облачаться в парадное кимоно, втыкать в волосы шпильки стало нехорошо. Но наставница уже тянула из кровати:
— Быстрее!
— Может, обычно платье? — я готова была на что угодно, лишь бы не облачаться в традиционный наряд.
Но госпожа Ая была непреклонна:
— Разве может невеста Наследника показаться Совету в непотребном виде?
— Да зачем я им понадобилась?
Госпожа Ая молчала — ей тоже не доложили.
Уже знакомый зал казался пустым: приближенный в Главы оказалось не так много. Поклонилась, как учили и опустилась в стороне, на квадратную подушечку, поджав под себя ноги. Какой нормальный человек выдержит такую позу дольше трех минут?
За спиной раздался шепот наставницы:
— Не вздумайте потерять лицо. Терпите!
Я ловила на себе тяжелые взгляды, и не смела поднять свой. «Смотреть не выше плеча» — госпожа Ая хорошо вбила в меня главное правило.
— Вы уверены, что это его внучка?