На полпути к свету

Лансаротта

Всё-таки прав мистер Эванс. Они с Лили слишком разные. Не в том дело, что Северус — бедняк, а Лили из нормальной семьи, что он сирота при живых родителях, а она купалась в родительской любви. Лили была яркая и лёгкая, как вспышка. Она и искала себе кого-то такого же, как и она сама — незамутнённого, способного витать в облаках (что легко делать, когда достаточно денег и не нужно думать, как выживать завтра), кто позволит ей гореть ещё ярче. Поттер, сын богатых родителей, не знавший ни меры, ни отказа, способный выполнять любое желание по щелчку пальцев, потому что галеонов у него куры не клюют, как нельзя лучше подходил на роль её будущего супруга. Не то что какой-то там Северус, который пробивался с низов, как и она сама, ничего не имел за душой и часто не мог поддержать полёт её фантазии, потому что думал о другом: как добыть денег, чтобы завтра было во что одеться, купить что-то к школе, к дому. Он, приземлённый этими заботами, конечно, Лили не подходил. О нет, подходил, только для одной цели — им полезно было пользоваться. До Северуса, пожалуй, только сейчас дошло,

что как минимум весь этот курс он помогал Лили с уроками, надеясь выгадать время и провести его наедине, а Лили предпочитала проводить его с Поттером. Ха-ха-ха! Ну, вот идиот!

В последний раз покосившись на портрет Полной дамы (никогда в жизни Северус сюда больше не придёт!), он сунул ненужную книгу в школьную сумку и уныло побрёл вниз по лестнице. Страшного разочарования и нестерпимой душевной боли, от которой захотелось бы рыдать, не было, не ощущал Северус их. Понимание пришло к нему давно, на этих проклятых каникулах, сейчас он лишь окончательно убедился в том, что для Лили не представлял никакой ценности. Его можно приблизить и отдалить, когда захочется. Надоест — пусть Снейп почувствует себя виноватым, походит в одиночестве, потом будет послушным, если простить. Потребуется Снейп — и Лили его простит, снова будет слушать его жадные объяснения уроков, зелий, заклинаний... Сейчас это казалось таким глупым. Северус вываливал на Лили свои знания, стремясь поделиться с ней волшебным миром, поразить и впечатлить, как будто можно вернуть то время, когда подруга с восхищением слушала его рассказы о магии и Хогвартсе. Невозможно! Теперь Северус понимал. Он мог хоть что угодно сделать, хоть дракона голыми руками одолеть, хоть философский камень сотворить — внимание Лили это привлечёт ненадолго. Она выслушает, посмотрит, позаимствует что-нибудь, что покажется ей полезным, и снова вернётся к прежнему кругу общения, к Поттеру и его компании. В самом деле, кого Северус пытался обмануть? Он ведь понимал, что можно из кожи вон вылезти, наизнанку вывернуться, даже... на преступление пойти, но Лили пойдёт дальше своей дорогой. А он опять останется не у дел, с полным раздраем в душе и... и, может, с чьей-то кровью на руках, да. Ведь ещё совсем недавно ради Лили Северус готов был и убить, лишь бы она заметила его. Верно сказал мистер Эванс — Северусу нужно искать кого-то равного себе.

Внезапно Северус замер как вкопанный.

Чем в таком случае отличались Лили и Рыцари Вальбурги? Ведь то же самое всё —волшебники, входившие в Рыцарей, будут смотреть на Северуса, свысока, и ему придётся выкладываться на максимум, делать, что они скажут, лишь бы быть замеченным, облагодетельствованным их вниманием, получить свою толику признания и славы! Но — и Северус видел это с болезненной ясностью, — он всё равно останется для них пешкой, которую можно откинуть в сторону за ненадобностью, как это делала Лили. Так стоило ли?..

— Ой.

Он поднял голову, услышав тонкий и испуганный голосок. Вроде же Северус не врезался ни в кого... На него, прижимая к груди какой-то свёрток, смотрела Мэри Макдональд.

— Здравствуй, Северус, — тихо произнесла Макдональд, и Северус немного опешил от того, что к нему обратились по имени. Не в тех они с Макдональд были отношениях. — А я тебя у гостиной Слизерина ждала.

— А... — Ему почему-то стало неловко, даже стыдно сознаваться, что всё это время Северус простоял тут в бесполезном ожидании Лили. Не хотелось говорить даже, что он провожал подругу до гостиной, хотя все в Хогвартсе об этом знали, от Филча и до последнего привидения.

— Ты пришёл с Лили, да? Мне следовало догадаться. А где она?

— Нашла себе друзей попривлекательнее. — Прозвучало немного грубо, но это же правда. — А ты что хотела?

— Я?.. Передать тебе подарок, хотя не знаю уже, есть ли смысл. — В противовес своим словам Макдональд просто впихнула ему в руки свой свёрток. Хрустел бумагой он так же, как и презент от Лили, но был лёгким и мягким. — С Рождеством, Северус Снейп.

— По... погоди!

Разворачивать подарок при Макдональд было невежливо, но Северус в тот момент меньше всего думал о вежливости. Он надорвал бумагу и обнаружил что-то вязаное, тёмно-зелёного «слизеринского» цвета с серой полоской. Шарф. Шарф и, кажется, перчатки.

— Я просто видела, как ты постоянно согревающие чары накладываешь, — пробормотала Макдональд, оправдываясь. — Ну и вот.

Северус перевёл на неё взгляд и с удивлением отметил, что девушка покраснела. В его голове как будто щёлкнуло.

— Ты это сама связала?

Красная, как знамя Гриффиндора, Макдональд только кивнула и зарделась ещё больше. А Северус... Северус неожиданно подумал, что румянец смущения ей очень даже и шёл. И никакая она не простушка, как, бывало, отзывалась о подруге Лили (когда Макдональд не наблюдалось рядом), нормальная, симпатичная девушка. Да, не с огненной шевелюрой и выразительными зелёными глазами, зато с открытым лицом и доброй улыбкой.

— Да, сама.

А ещё это.

— Спасибо, — выдохнул Северус, смутившись уже сам. В последний раз Лили дарила ему подарок, сделанный собственными руками, кажется, на первом курсе. — Правда, спасибо. Только я... у меня нет для тебя подарка.

— Это ничего, — повеселела Макдональд. Она словно не ожидала, что Северус вообще с ней заговорит, и от этого ему сделалось не по себе. Обычно Северус не задумывался, какое впечатление производил на окружающих, но невольно вспомнил мистера Эванса. Наверное, и вправду стоит привести себя в порядок, чтобы та же Макдональд не шарахалась от него. — Ты взял мой, это уже... уже

как подарок.

Северус не понял, почему, но улыбнулся. На душе стало как-то тепло.

5

Вокзальные часы показывали, что поезд из Хогвартса должен был уже минут пять как прибыть. Без Лили Джон не мог попасть на волшебную платформу, поэтому ждал дочку на стороне обычных людей, недалеко от прохода в магическую часть.

Несколько месяцев после Рождества дались Лили тяжело, об этом он знал из её писем. Сначала она восприняла в штыки его нравоучения во время каникул: заявила, что отец её неправильно понял, что Северуса она не использует, что тот прекрасно знает, что замуж за него Лили не выйдет, и нормально отнёсся к этой новости. Просвещать младшую дочь, что он в курсе её лжи, Джон не стал специально. Хотел посмотреть на её честность, насколько, так сказать, всё запущенно. Оказалось — всё куда хуже, чем Джон думал, раз Лили с кристально честным взглядом лгала ему в лицо. Запрет на прогулки и куча домашней работы тоже не способствовали пониманию младшей дочкой, что она делала неправильно. А ведь он беседовал с ней каждый вечер, хотя Рут умоляла дать Лили отдохнуть. Жаль, ведь газеты только и писали о том, как помогает в перевоспитании подростков трудотерапия. В Хогвартс Лили уехала сердитой и надутой и, как подозревал Джон, могла отыграться на этом самом Снейпе. Больше-то не на ком. С пареньком он побеседовал всего один раз, но знал, что как минимум совету тайком прийти к их дому и проверить правдивость слов Лили Снейп последовал. Видел его Джон возле коттеджа, видел несколько раз. Что уж творилось в его душе... Джон, ей-богу, даже опасаться начал, не сотворит ли парень что — всё же возраст такой, молодёжь всегда в этом возрасте чудить начинает, а тут ещё и силища волшебная! Даже пожалел, что разоткровенничался. А ну бы тот явился с волшебной палочкой к ним в дом? Или в школе уже на Лили напал — колдовать же им там разрешено! Опасения Джона, слава Богу, не оправдались. Может, и выглядел, и вёл себя этот молодой человек неприятно, но он не был подонком, чтобы опуститься до мести. Рассказывая Снейпу правду, Джон преследовал, в общем-то, две цели. Во-первых, лишить дочь поддержки. Сама-то она его бы не отпустила ни за что, Джон не дурак, понимал же. Во-вторых... во-вторых, не хотелось, чтобы Лили по глупости и из эгоизма сломала пареньку жизнь. Ну, не сломала бы, но навредила сильно. Когда же зимние каникулы закончились и пришло время возвращаться в Хогвартс, Снейп этот встретил Лили как ни в чём ни бывало. Ни словом, ни жестом, ни взглядом не выдал, что в курсе её планов на себя и жизнь. Джон ещё подумал даже, неужели этот малец настолько себя не уважает? А потом Лили первой прошла на волшебную платформу, и Снейп обернулся на него, пристально посмотрел и кивнул. Не просто так — со значением.

Понял всё-таки и понял правильно.

Что происходило дальше, поведали письма Лили. Та буквально закидала мать возмущениями, что её верный друг (больше похожий на слугу) перестал с ней общаться. Предпочёл ей какую-то подругу Лили. Джон, разумеется, читал всё и неприятно был поражён обилием обвинений в предательстве и в адрес самого Снейпа, и той девочки. Чем больше проходило времени, тем более полными обиды и приходили послания из Хогвартса. Сначала Снейп, переставший считаться с мнением Лили, хорошенько поквитался с Мародёрами, с которыми у него тянулся давний конфликт. Дочка живописала всё в таких красках, что впору было засомневаться: чтобы один выстоял в бою против четверых? Хотя, может, с магией и не такое возможно. Как бы то ни было, юноша отправил на больничную койку всех Мародёров. Джону эта компания с факультета дочери очень сильно не нравилась, так что он вновь зауважал Снейпа. Ну а затем, после лечения, тот мальчик, Джеймс Поттер, которым не без взаимности интересовалась Лили, постепенно перестал обращать на неё внимание. Дочь в письмах чуть ли не плакала, утверждая, что во всём виноват Снейп, из-за зависти и пакостного характера решивший так ей навредить. Однако Джон усмотрел тут другое. Возможно, Поттеру была не столь интересна Лили сама по себе, сколько соперничество за неё. Пока рядом находился Снейп, внимание сокурсника было Лили обеспечено. Недаром же оно сошло на нет именно после того, как Лили осталась без своего «оруженосца». Впрочем, какие ещё выводы Джон мог сделать, обладая весьма скудными знаниями и из заведомо пристрастного источника? Но его радовало, что дочь осталась без обоих своих молодых людей. Это хороший жизненный урок, а уж Джон постарается, чтобы Лили его выучила, как следует. Летние каникулы длинные, он успеет донести до младшей дочери всю глубину её заблуждений. Письма явно не давали эффекта: Джон категорически запретил отвечать на них Рут, чтобы дорогая супруга не дала младшенькой какой-нибудь очередной «не тот» совет. Писал сам, но Лили в каждом следующем послании буквально умоляла мать не показывать переписку отцу. Понимала, что поступала неправильно, чертовка! Джон обычно добавлял, чтобы дочь лучше думала об учёбе, чем о мальчиках, но Лили это обижало ещё больше. Ох, молодость-молодость!

Из стены, за которой пряталась волшебная платформа, показались мужчина с дорожным чемоданом и девочка лет примерно одиннадцати-двенадцати. За ними возникла вокзальная тележка с массивным, хорошо знакомым Джону сундуком на ней. Лили, толкавшая тележку впереди себя, постоянно отдувалась; красная от натуги и очень сердитая, она выглядела жалко. У Джона аж сердце дрогнуло. Конечно, он жалел непутёвую младшую дочь — Рут рыдала, что ему всё равно, обвиняла в бессердечии, — но при этом понимал, что лучше Лили сейчас испытает на себе последствия своих ошибок, чем это случится много позже.