На полпути в рай
Шрифт:
Среди мужчин, которые обогащаются при помощи жён, и мужчин, вынужденных делать это самостоятельно, встречаются поразительные шакалы, подобия которых вы не найдёте ни в одном зоопарке мира. И, конечно, во главе этих зверей стоит тот самый неграмотный ахундик [8] из Йезда который с трудом объясняется даже по-персидски. С него сойдёт семь потов, пока он произнесёт одну фразу. Этот господин, не имеющий и понятия о медицине, никак иначе не величается, как только доктором медицины. Даже во сне и в своих ответах Накиру и Мункеру [9] он не произнесёт своего имени без этого учёного титула. И это ничтожество вершит всеми делами. Бедное, безмолвное, безгрешное создание действует только за кулисами, тайно.
8
Ахунд — духовное лицо.
9
Накир
Его закадычный друг и соратник в этих делах делает вид, будто он уже давным-давно оставил своё невинное занятие по торговле кишмишем в Мелайере, и теперь, увенчанный пышным именем Алак Бедани, представляет собой пятый столп иранского конституционализма после первых четырёх — меджлиса и сената, трона, судебной власти, печати. Он ведёт себя так, словно конституция, парламент, выборы, партии и фракции достались ему по наследству от матери.
Эти два самшитовых отростка конституционного леса Ирана дали тысячи сортов сорных трав, породили массу дикорастущих кустов в цветнике парламента. Их бурную деятельность и их успехи в этом отношении едва ли сумели бы описать все талантливейшие писатели мира, вместе взятые.
Среди взращённых ими приспешников, прихвостней, прихлебателей так много научных, литературных, экономических и политических советников, что не дай бог мусульманину видеть, а неверному слышать. Живи эти диковинные существа в любом другом государстве, им, для того чтобы заработать жалкие гроши, пришлось бы весь день гнуть спину, собирая мусор. А в нашей столице они пасутся на подножных кормах, день и ночь едят и пьют, плодятся и размножаются. И похоже, что они будут пользоваться этими благами до судного дня.
Хорошо было нашим простодушным предкам, верившим в мстительные силы природы, возмездие неба и наказание божеское! Они могли заглушить этим боль и страдания своего сердца. Мы же, отщепенцы в этом мире и кандидаты в потусторонний, не знаем ни чувства страха и возмездия, ни ответственности за грехи наши. Или люди перестали бояться бога и заколотили врата небесные? А может быть, и там совершился государственный переворот, как знать(
В таких группах и группировках есть люди, которые в этом соревновании ослов попеременно вырываются вперёд соответственно их способностям ко лжи и лицемерию. Вот кто-то из этой бесчестной породы людей вырывает из рук того, кто слабее, пост первого министра, начинает разъезжать в министерском автомобиле, произносить в меджлисе длинные речи. Он ездит то в Америку, то в Европу, сочиняет всякий вздор на иностранных языках и передаёт его как официальную информацию таким же глупцам, как и он сам, живущим в этих странах. Но это всё до той поры, пока однажды ночью такой деятель, вздыхая и скорбя, не поведает своей жене о полном своём банкротстве и отстранении от должности. Потом он предупредит её, что во избежание подвохов она должна гнать прочь журналистов, быть осторожна с людьми и на всякий случай выключить телефон, в бане не пускать к себе в номер мойщицу, мыться своими собственными благородными ручками. Короче говоря, он предложит ей переждать это ненастное время, а там будет видно, что принесёт ему американская и европейская политика!
Таких прожжённых проходимцев, сидящих верхом на ослах, немного. Они пользуются министерскими постами для получения более долговременных и спокойных должностей, скажем директора банка, руководителя или администратора государственного ширкета [10] , ректора университета, председателя меджлиса. Ну а если кому-нибудь из них не удаётся получить ни одного из этих постов, он устраивается инспектором какой-нибудь компании. Выбитый из министерского кресла, он с очаровательной непосредственностью усаживается в новое. Глядя на такого господина, невольно вспоминаешь стихи:
10
Ширкет — акционерное общество.
Как удивительно схожи между собой нынешняя политическая машина и существовавшие ранее, до запрещения их военными властями, религиозные мистерии. Какой-нибудь неграмотный осёл с диким голосом в зависимости от обстоятельств становился в этих мистериях то Шимром, Язидом, Хули, Муслимом, Зейнаб, Фатьмой, Согрой, Сакине, Али Акбаром, то Касемом, Аббасом, джином, дивом или пери и даже европейцем или арабом [11] . Правда, небольшие труппы, разыгрывающие мистерии, не располагали столь большими штатами, как совет министров, они состояли из двух или трёх человек, не более. У них не было ни возможности, ни времени даже сменить костюм или загримироваться. Играя роль
11
Речь идёт о представлениях, изображающих различные эпизоды борьбы за власть после смерти пророка Мохаммеда.
Создав университет, эти политические деятели постарались заполнить его невеждами-преподавателями, ибо, по мнению европейской политики, именно такие педагоги более всего могут принизить науку, отбить у людей охоту учиться. Вот и забили так называемыми инженерами, докторами, профессорами все уголки университета. Его теперь можно сравнить с развалинами бани Горгана. Рассказывают, что однажды тёмной ночью туда забрёл человек, незнакомый с этими местами. И вот, куда бы он ни шагнул, немедленно раздавался резкий оклик: «Осторожно, здесь лежит мирза» [12] . Наконец чаша терпения странника переполнилась, и он сказал: «Слушай, дяденька, заложи ты хоть одного мирзу и на эти деньги купи светильник, чтобы люди могли глядеть себе под ноги».
12
Мирза — писец, конторщик (здесь — учёный человек).
Из этих «учёных» особый интерес представляют те, которые устроились в правительстве и обеих палатах меджлиса. Выходцы из захолустных деревень, они в чалме и рваном габа [13] , голодные и измождённые, еле волоча ноги, скитались по свету без цели, без духовного наставника, с пустыми карманами и сумой, наполненной одними алчными желаниями. Спали в ночлежках на голых досках, в холод накрывались чужим тряпьём, их кусали клопы, клещи и блохи. Но вот наконец им повезло — они попали в медресе [14] ; для этого ведь достаточно иметь благообразный вид и внушительный голос, а не знания. Там они постепенно стали менять свой облик: с каждым днём чалма на их голове становилась меньше, а наглость больше. В конце концов они добились успеха на этом поприще. Теперь и следа нет от чалмы, габа и аба [15] , но на каждом шагу эти учёные мужи считают нужным красноречиво напоминать всем о тех днях, когда они, одинокие и безвестные нищие, вышли из такой же нищей деревни, расположенной где-то близ опалённой солнцем пустыни, где нет ни воды, ни растительности, вышли, чтобы достичь этих вершин. Не зря, видно, один остроумный человек некогда сказал: «Если кто-нибудь, пусть даже на полчаса, ради шутки или на сцене театра намотает себе на голову вместо чалмы хотя бы платок, махните на него рукой — пропащий он человек!»
13
Габа — мужская одежда наподобие кафтана.
14
Медресе — мусульманское духовное учебное заведение.
15
Аба — халат из тонкой шерстяной ткани, без рукавов.
Но вернёмся к двадцати четырём прекрасным дамам, приглашённым в этот весенний вечер в пышную гостиную госпожи Нахид Доулатдуст. Все они были или нежными жёнами, или подругами тех, о ком мы сейчас рассказали. Ведь не секрет, что ни одно общество, создаваемое в нашей прославленной, подобной раю столице, не просуществует и двух дней, если среди его членов не будет представителей сильных мира сего.
Итак, как только Мехри Борунпарвар опустилась в бархатное кресло с вылезшими пружинами, а Махин Фараз-джун придвинулась к ней и они начали шептаться, все, даже Марьям Хераджсетан, облегчённо вздохнули.
Марьям Хераджсетан подтянула под блузкой фиолетового бархата обвислые, как бурдюк, груди, выпрямилась, помассировала свой двойной подбородок, покрытый морщинами, тёмными пятнами и узлами, поправила серебристую лису и почувствовала вдруг такое блаженство, словно только сейчас освободилась от объятий восемнадцатилетнего юноши или увидела на небе сияющие силуэты райских чертогов.
Видя, что Мехри и Махин, самые лицемерные и лживые из дам, увлечены разговором, остальные занялись делами. Все знали, что, пока эти две подружки, известные своими выходками на весь аристократический Тегеран, не увлекутся какой-нибудь авантюрой, они никому не дадут ни вдоволь почесать язык, ни заняться серьёзным делом. Ведь и в правлении обществ они обычно никому не дают проявить себя, словно все должности, начиная с председателя и кончая инспектором или ещё бог весть каким доходным местом, попали к ним по наследству или были подарены им их наглыми мужьями в свадебную ночь.