На пороге чудес
Шрифт:
— Если я пойду хотя бы еще на одно родительское собрание, это меня убьет, — сказал он Марине…
— Я должна туда поехать.
— Но лишь после того, как мы все обдумаем, — возразила доктор Свенсон. — Сначала надо выработать план действий.
Марина нахмурилась.
Она вспомнила Карен Экман и ее слова, что Андерс плохо себя чувствует среди деревьев.
Надо было искать его не на тропе, а в джунглях.
— Я не думаю, что завтра будет лучше, — ответила она и ушла.
Истер
Доктор Свенсон что-то кричала ей вслед, но Марина не вернулась.
Так можно проговорить целый год.
Марине хотелось лишь одного — сесть в лодку и плыть навстречу Андерсу и собственной судьбе. Мысленно она уже плыла по реке, течение тащило ее все дальше от лагеря, а на душе было спокойно. Она была готова положиться на волю реки, если та принесет ее к Андерсу.
Впрочем, нужно было взять с собой что-то для обмена, чтобы предложить индейцам из племени хуммокка за Андерса.
Но что?
Она окинула взглядом кладовую, открывала коробки и ящики. На дне одного ящика она нашла десять апельсинов и взяла их и арахисовое масло. На шею повесила белую ночнушку Барбары, в надежде, что ей хоть чем-то поможет такой универсальный символ перемирия. Пожалела, что у нее под рукой нет бус, пуговиц, ножей и краски — только шприцы, лакмусовая бумага, стеклянные пробирки с резиновыми пробками и бутылки с ацетоном.
Она села на ящик с фруктовым коктейлем, закрыла глаза и увидела, как Андерс сидит за своим столом и листает определители птиц.
Она пыталась сообразить, что в этих краях могло цениться так же, как жизнь Андерса.
И тут она вспомнила про раппы.
Истер пошел с ней, хотя они еще никогда не ходили вместе к мартинам.
Солнце пекло вовсю, а ведь еще не было и девяти часов!
Марина тащила с собой большую корзину, которую нашла в кладовой, — лакаши плетут их из толстых стеблей травы.
Так поздно она еще не приходила в рощу мартинов.
У тропы пели и кричали уже другие птицы, которые охотились на совсем других насекомых, не боявшихся жары.
Марина осторожно ставила ноги, помня о змеях, обвивавшихся вокруг лиан. Теперь она не имела права на ошибку.
На краю рощи она на минуту остановилась, обвела ее взглядом, стараясь запомнить навсегда, потом наклонилась и подолом платья вытерла пот с лица. Мартины были ярко освещены солнцем, и кора казалась нежно-желтой. Марина сорвала рапп, показала его Истеру и положила в корзину. Стала рвать другие раппы. Мальчик пошел к другим деревьям, брал по несколько грибов из каждой группы, прореживая. В корзине уже лежала кучка бледно-голубых сокровищ.
Сколько бы они ни рвали грибов, меньше их не становилось. Может, в этом был их секрет.
Прежде Марина не обращала внимания, сколько их здесь. Никто не знал, откуда они появились. Защищать раппы означало защищать и лакаши, и мартины, и препарат от бесплодия, и вакцину от малярии.
Но
Если для этого ей понадобятся раппы, она их использует без раздумий.
Корзина наполнилась грибами, но потяжелела ненамного. Марина прикрыла их ночной рубашкой и пошла назад.
Она понимала, что грибы — ее главный козырь, но велела Истеру захватить на всякий случай арахисовое масло и апельсины. Все это она сложила на палубе понтонной лодки.
На пристань пришли Томас и Беноит.
— Я не могу поверить тому, что мне сообщила доктор Свенсон, — сказал Томас испуганным голосом. — Что думает о нас Андерс? Ведь мы даже не пытались его отыскать.
— Мы просто не догадывались, что он жив, — возразила Марина.
Томас взял ее за руку.
— Я поплыву с вами.
Лакаши уже прибежали на берег и приготовились прыгать в лодку.
Все было ясно.
Как только Марина ушла, доктор Свенсон позвала Томаса и все ему рассказала. Она попросила его сопровождать Марину, и Томас дал согласие.
Но зачем ему рисковать жизнью?
— Андерс — мой друг, — заявила Марина и с благодарностью сжала тонкие пальцы доктора Нкомо. — Я приехала сюда ради Андерса. Поэтому я поплыву одна.
— Я все понимаю, — согласился Томас. — Но ведь он был и моим другом, поэтому я тоже должен его искать. К тому же вы не знаете языка и не сможете вести переговоры с хуммокка.
— Вы тоже не знаете языка хуммокка, — возразила Марина.
— Я разговариваю с Беноитом, а язык лакаши ближе к хуммокка, чем ваш английский. Я не хочу ждать тут, на пристани, и гадать, что случилось с вами и жив ли Андерс, — его лицо необычайно посерьезнело. — Я уже обещал доктору Свенсон, что мы поплывем с вами.
Беноит кивнул, не совсем понимая, в чем дело, но кивнул нерешительно.
— Пока вы станете раздумывать, о поездке узнает Ален Сатурн, — сказал Томас. — Он настоит на своем участии. Хуммокка всегда его интересовали. Нэнси не отпустит его одного, как вам известно. Тогда и доктор Буди не согласится сидеть тут и ухаживать за доктором Свенсон, хотя я могу и ошибаться. Если и она попросится с вами, тогда нам придется брать и доктора Свенсон. Устроим ей на палубе ложе из одеял.
Если Андерс жив и находится в плену у индейцев хуммокка, он живет там уже несколько месяцев.
Марина не хотела, чтобы он провел там еще одну ночь.
— Ладно, — согласилась она наконец.
Главное — немедленно отплыть.
А уж кто с ней поплывет, не так важно.
— Ладно.
Обрадованный Томас сказал, что нужно найти подходящие дары для обмена. Марина сообщила про арахисовое масло и апельсины, но умолчала о грибах.
— Надо бы чего-нибудь еще, — заметил он, уныло взглянув на жалкие апельсины. — Впрочем, мы обставим церемонию как можно торжественнее. Скажем: «Мы привезли вам подарки» и «Отдайте нам белого человека».