На пороге Тьмы

Круз Андрей

– За пьяную стрельбу в кабаке, по окнам, – сказал сидевший на топчане напротив Когай. – Дурак молодой, недели здесь не прожил, как в штрафной отряд попал. Сам виноват.

– Знаю что сам, не в том вопрос, – махнул рукой я, отпив из кружки. – Просто смотри – досидел бы он свои полгода или сколько там, да и вышел, дальше как-то устраивался. А тут я со своим мотоциклом как приманка, мозгов у него нет, рванул, не думая… бах-бах-бах – внутри фарш. Отпрыгался. Меня такая вот глупость всего этого напрягает, как будто он свою жизнь на кон поставил по дури, а я оказался тем, у кого совести хватило

на нее сыграть.

– Ну, да, верно, неприятно, – влез в разговор Трахомыч. – Ты сейчас вроде как тот камень, о который пьяный дурак голову разбил. Вроде и поделом, но почему о тебя-то? Так?

– Верно, так и чувствую себя, – удивился я проницательности Трахомыча. – Сколько кретину, лет восемнадцать?

– Типа того. Сопляк еще.

Мне вспомнилось лицо убитого парня, перевесившегося через руль мотоцикла – испуганное, уже по-мертвому бледное, с выпученными от страха глазами. Тонкая шея – он вообще сложения был не богатырского, ватник с номером, промокший от крови. Увидел себе путь к спасению, понимаешь, а мне теперь это все снова и снова вспоминать. Нехорошо вышло.

Мартыхаев постреляли, но двоих штрафников на полной скорости, светя фонарями на расползающиеся вокруг укусов черные пятна, отвезли в городской госпиталь, где их суетливо перевалили на каталки и потащили в так называемую «светотерапию» – местную отрасль медицинской науки.

Потом еще два часа целая комиссия из представителя Антонова, какого-то горбезопасника и капитана из комендатуры тянула из меня подробности происшествия. Штрафник числился за комендатурой, и стрелять в него могли только его выводные, расстрел беглеца перед караулом, пусть занятым борьбой с тварями, представителем другой службы, никакими инструкциями предусмотрен не был. Хотя со своей стороны формально я был прав, потому что ответственность за вверенную технику лежит на мне и согласно моим обязанностям, я должен обеспечить ее сохранность любыми средствами, буде в таком возникнет потребность. Что и сделал, всадив три спиленных пули в спину молодому балбесу, когда-то раздухарившемуся в кабаке.

Ночь прошла на удивление спокойно. Трижды выезжали по вызовам, но все три раза по ложным, так никого и не обнаружили, хотя в подвале одного их домов завелась травка. Там было отверстие-световод, запускавшее туда достаточно света, чтобы не давать заводиться Тьме, но как оказалось, его забило опавшими листьями, а комендант дома не чухнулся посмотреть, проверить. Записали ему нарушение в журнал, на том и расстались.

Под утро эпизод с убиты даже забылся немного за общей суетой, ну и в сон тянуло. После смены почистили и сдали «длинноствол», а потом направились в общагу, проклиная утренний холод и мерзкий дождь – успели пригреться в караулке.

– Ну чего, пойдешь сегодня жилье искать? – спросил Федька.

– Ага, пойду. Оставлю тебя единоличным владельцем комнаты.

– Да мне похрен, сам видишь, – сказал он, запахиваясь в дождевик. – Я туда только спать прихожу.

– А дамы? – подковырнул я.

– Ну… есть тут пара гостиниц маленьких, собственно говоря. Мне проще номер на сутки, чем за собой порядок поддерживать. В общаге проще. Не, я тебя тоже на сто процентов понимаю, есть такие люди, что без своего

угла не могут. Серый покойный как раз таким был, тоже все съехать собирался.

– Не съехал?

– Не вышло, – невесело засмеялся Федька. – Это ты мужик видный, а Серый был короткий, толстый и на порося похож. Не с кем ему было съезжать.

– Куда идти-то лучше?

– Если до после обеда дотерпишь, то можем вместе пройтись, даже проехаться. Только с условием, еще на Базар зайдем и на заправку, к выезду готовиться надо.

Я даже обрадовался, все же пока плохо ориентируюсь, а в компании с пронырливым и пробивным Федькой куда проще. И все не пешком под этой мокротой, провались она совсем, сколько же можно? Словно вся природа приложила все силы, чтобы доказать, что «это осень, это осень!» Мы и так верим.

– Да мне тоже на базар, – сказал я в ответ. – Магазины к карабину нужны, да и из одежды что-нибудь прикупить надо, зима на носу, как я понимаю.

– Верно понимаешь, и лучше сейчас, а то цены задерут, – поддержал меня в начинании Федька. – Тут народ нос по ветру держать умеет. Обедать где хочешь, кстати?

– За талоны бы сходил, все равно их много. И экономия, и время терять не надо.

– Это правильно, тоже предложить хотел. Но талоны с тебя, мои уже давно закончились, их только новым и бедным бесплатно выдают.

– Серьезно?

– Да там не дорого, в сущности, – засмеялся он. – Так что потом уже за деньги.

– У меня их еще книжка целая, давай добивать.

Как заснул – даже не помню, кажется даже раньше, чем головой подушки коснулся. Проснулся один раз, когда убитый хулиган приснился, но отрубился снова, и дальше уже без сновидений.

Федька разоспался, даже будильника не слышал, пришлось трясти.

– Э, спящий красавец, дела зовут, – тряс я его за плечо. – Идешь?

Он с трудом разлепил глаза, помотал взъерошенной головой. Затем помолчал с минуту, явно пытаясь сжиться с действительностью, потом кивнул преувеличенно решительно:

– Точно, идем!

– Вставай, я пока побреюсь схожу.

С суток приходишь, естественно, с суточной же щетиной. И так же спать заваливаешься. Потом побреешься днем, а на следующее утро с этим затруднение – не успевает отрасти достаточно, чтобы цепляться опасной бритвой, которой я, к тому же, еще толком пользоваться не научился. Хотя править на ремне уже получалось.

В душевой было пусто, середина дня все же, так что никто не мешал сначала долго стоять под струями горячей воды, а потом долго бриться, постоянно протирая мгновенно запотевающее зеркало. Когда уже остатки пены смывал, зашел Федька, сказавший:

– Не ссы, я мухой.

Потом была канистра с водой, залитая в радиатор «Блица», потом пневмозапуск, и грузовик повез нас по делам.

– Давай с базара начнем, а потом по твоим делам, годится? – спросил Федька.

– Не разбегутся ответственные лица?

– А куда они денутся, живут же обычно прямо в этих домах.

– Тогда в столовку и на базар давай.

В столовке людей было много, как раз обеденный перерыв у многих, а вот на базаре куда меньше чем в субботу, все же и день будний, и погода очень плохая, но в «Уцененных товарах» все были в сборе.