На пороге
Шрифт:
– Косвенное подтверждение, – поправил Либ Ур.
– Я вижу, что не ошибся, придя к вам, – энергично продолжил Онг Дар. – А теперь – к главному. Вы правы, что я мог пойти в другое министерство. В любое другое. Ибо прорыв, когда он последует, решит вопросы и энергетики, и медицины, и питания и, разумеется, полностью изменит наше научное понимание мира. Но я пришёл к Вам, господин Либ Ур, потому что катастрофа может произойти гораздо раньше, чем наступит процветание. И избежать её можно только с вашей помощью. Потому что я глубоко уверен
Либ Ур поднялся и жестом заставил мембрану рабочей плоскости свернуться и отъехать в сторону.
– Продолжайте, – сказал он. – Я чувствую, что мне предстоит хорошенько посмеяться, но для этого я вынужден дослушать шутку до конца.
– Видите ли, господин министр, процесс был запущен в тот самый момент, когда идея Надмира возродилась и получила распространение. Дело в том, что, следуя теории, Надмир является средой, заполненной разумом.
– Очень религиозно, – заметил министр, не спеша двигаясь по просторному помещению.
– О, вовсе нет. Имеется в виду, что разум в нём присутствует. Совсем не обязательно в форме единого и неделимого всевышнего. На самом деле мы не знаем в какой, имеет ли он носителя или носителей. Но очевидным представляется то, что именно этот разум принял участие в создании и в значительной мере поддерживает существование всей Вселенной.
– То есть вы хотите сказать, что мы – что-то вроде домашних питомцев? В жизни не слышал большей чепухи, – бесстрастно откомментировал Либ Ур.
– Я хочу сказать, господин министр, что мы находимся под его контролем. – Онг Дар сделал паузу, словно набираясь решимости, и продолжил: – Представьте себе, что кто-то находится под вашим абсолютным контролем, но понятия об этом не имеет. И вдруг этот кто-то догадывается о вашем существовании. Всё! Ваш контроль более не совершенен. Что вы попытаетесь сделать?
Министр молчал, но Онг Дару показалось, что тот насторожился. Ободрённый, доктор продолжил:
– Вернуться в исходное положение уже невозможно. Позволить же ситуации развиваться самотёком равносильно движению к полной потере контроля. Значит… Я думаю, вы понимаете опасность. Говоря о Надмире, я придерживаюсь гипотезы пространственного свёртывания и неизбежного замедления времени при приближении к пределу, но я думаю, что у нас в любом случае очень мало времени для того, чтобы предупредить катастрофу. Теперь, если это всё – мой бред, тогда опасаться нечего, но представьте себе на одно мгновение, что я прав. Тогда бездействие может оказаться не просто халатным, но роковым.
– Что вам нужно, доктор Дар? – спросил министр, и в этом вопросе сквозила лёгкая озабоченность.
Учёный торопливо извлёк объёмный носитель. После краткого изучения Либ Ур поинтересовался:
– А если случится неудача? Гибель моих подчинённых будет лежать на моей совести.
– Я не заставлю никого делать то, на что не решился бы сам. Я намерен участвовать лично, господин министр, вместе со своим ближайшим другом и коллегой.
Ожидавший у входа в здание Ви метнулся к Онгу с немым вопросом, как только тот показался.
– Я надавил на нужные точки. –
– А, Эллен. Наконец-то. Решение готово? – обернулся к ней Патель. – А то это ветвление тут растёт как бамбук.
Обычное для шефа выражение довольства и самоуверенного оптимизма уступило место некоторой напряжённости.
– У нас есть более насущный предмет беспокойства. – Эллен опустила глаза на только что синхронизированный программируемый листок, затем перевела взгляд на Пателя.
– Что может быть более насущным, чем это? – капризно спросил тот – признак поднимающегося раздражения, который Эллен намеренно проигнорировала.
– Каким образом здесь взялся этот журналист?
Патель закинул голову назад:
– Ты опять об этом…
– Нет, Раджеш, не об этом. Кто его порекомендовал? Кто-нибудь его проверил?
– Ну разумеется. – Патель издал многозначительный пшикающий звук. – Его издание связалось напрямую с Рааной. Она, очевидно, обеспечила внесение его идентификатора в базу пропусков. Меня поставили в известность сегодня утром. Я ещё в душе стоял, когда браслет завибрировал. А когда приехал на работу, он меня здесь уже в моём кабинете ждал.
Раана Кетаби была основателем и основным акционером. Но имена и чины никогда не производили особого впечатления на Эллен, в отличие от Пателя. Может быть, именно поэтому он был её начальником, а не наоборот.
Джефферсон не отводила взгляда, и Патель развёл руками:
– Что?
– «Очевидно», Раджеш, опасное слово. Ты разговаривал с Рааной или это тебе сказал сам Антонов?
– Я получил сообщение, – в недоумении надулся Патель.
– Дело в том, Раджеш, – невозмутимо продолжила Эллен, – что сервер-секретарь «Блю Глоуб Ньюз» только что подтвердил в ответ на мой запрос, что в базе данных сотрудников издания никакой Владислав Антонов не числится.
– Тогда кто он такой? – потряс подбородком Патель. – И почему Раана приказала выдать ему пропуск?
Эллен устремила на шефа многозначительный взгляд. Тот медленно кивнул:
– А-а-а…
– Это не самое интересное, Раджеш. Интереснее, что он здесь делает. Во время интервью он задал вопрос о субъекте-авторе первичного ветвления XM^84. Абсурдный вопрос, на первый взгляд: как именно произошла терминация активной фазы субъекта. Я заглянула в логи того периода. И дело в том, что записей о таковой терминации нет. Ни естественной. Ни индуцированной каким-либо взаимодействием в Симуленной.
– Сбой системы? Ошибка программирования? – попытался догадаться Патель.
Эллен покачала головой:
– Меня даже не это поначалу заинтересовало. Как он об этом узнал? Когда он задал вопрос, у меня было ощущение, что он что-то знает и хочет проверить.
– За какой филигранью ему это нужно? – вскинул руками Патель.
– Не знаю, – пожала Эллен плечами. – Научный шпионаж?
– Я свяжусь со службой безопасности, – решительно кивнул Патель, прикасаясь к своему браслету.