На пороге
Шрифт:
Марат Рувимович, пожилой ветеринар, возился с ключами. Наконец дверь открылась, и он жестом пригласил Павла заходить и заносить пациента. Пока доктор возился с сигнализацией, Павел с Барсиком на руках прошёл в операционную и положил еле дышащего, вздрагивающего кота на покрытый пластиком стол. Появился врач в белом халате и приступил к осмотру:
– Может быть вам выйти, Павел Васильевич? – предложил он, – посидите в приёмной...
– Нет, я тут посижу, если разрешите.
– Тогда сварите кофе, мне и себе. Кофеварка
– Да!
Пока Павел занимался приготовлением кофе, Марат Рувимович осмотрел Барсика, включил на несколько секунд рентгеновскую установку, поставил коту систему с каким-то лекарством и обратился к клиенту:
– Поймите правильно, Павел Васильевич! Пулю я, конечно, извлеку, но шансов почти нет. Я даже не понимаю, как он до сих пор живёт, пуля прошла через брюшную полость, но кишечник не задела. Кровотечения почти нет. Нечему течь. После чего, пуля застряла в позвоночнике и разворотила его. И температура... Мой термометр показывает более 50 градусов. Может он и врёт, но кот и на ощупь слишком горячий. Так, что делать?
– Делайте операцию доктор!
– Хорошо. – Врач взял телефон и, набрав номер, поднёс трубку к уху. – Полечка, с добрым утром! ... А я говорю – уже «утром»! Быстро просыпайся и в клинику. Будешь ассистировать. Нет, кофе готовить некогда, тут попьёшь. Жду, золотая!
Доктор сменил систему, отхлебнул кофе и пояснил:
– Это, в основном, физраствор. А Полечка сейчас придёт, и мы приступим. Учтите только, даже в случае удачи, задние лапы у котика останутся парализованными.
Он приподнял Барсику веки, и ещё раз послушав его сердце и лёгкие электронным стетоскопом, констатировал:
– Кажется, ему лучше, это радует! Тоны сердца...
Тут быстро вошла девушка, видимо искомая Полина, кивнула Павлу Васильевичу, надела халат, и принялась мыть руки. Доктор обратился к ней:
– Полина, выстригайте брюшко вокруг отверстия, - тут он посмотрел на Павла и добавил, обращаясь уже к нему, – а вот теперь, пойдите, погуляйте. В вашей стойкости я не сомневаюсь, но вы будете нам мешать.
Павел кивнул и вышел на ночную улицу. Бесцельно погуляв около часа, достал телефон и позвонил в больницу справиться о Вере Степановне. Дежурная сестра сообщила ему, что с ней всё в порядке, она спит и до завтра не проснётся.
Несмотря на то, что много лет назад Павел дал себе зарок бросить курить и успешно его исполнил, в минуты переживаний ему хотелось затянуться. Он дошёл до киоска, где сонная продавщица вручила ему какую-то пачку. Он открыл её достал сигарету, но, вспомнив, что у него нет зажигалки, подошёл снова к киоску. В тишине запел мобильник.
– Да!
– Павел Васильевич! Это майор Евдокимов. Вам нужно срочно приехать домой дать показания! Где вы?
– Я в городе в клинике, - Павел не уточнил, в какой, – скоро приеду.
– Хорошо, мы вас ждём.
Павел дал отбой,
– Павел Васильевич! Приходите, мы закончили, – сообщил ветеринар.
– Иду.
В операционной было пусто, Барсика перенесли уже в «палату», где он лежал в большой «собачьей» клетке на матрасике. Трубочки двух систем впивались иголками в его переднюю и в заднюю лапы. Шов на животе был заклеен полоской лейкопластыря, попискивал датчик сердечного монитора.
– Во время операции у него… как его зовут?
– Барсик.
– Так вот, у Барсика остановилось сердце. Но не успел я ввести камфору, как оно снова, само забилось. Так что... но задние лапки будут парализованы.
– Спасибо, доктор!
– Сейчас езжайте домой, Полина за ним присмотрит, если что, меня вызовет. А завтра я вам позвоню.
– Спасибо, доктор, спасибо, Полина! Тогда я поеду, а то у меня там дома...
– А что случилось-то? Кто его?
– Бандиты!
– Ну, езжайте! Чудесный кот, таких я не видел ещё. И какая воля к жизни!
Павел тепло попрощался и направился к машине. Пачка сигарет полетела в урну.
Через двадцать минут он был уже около башни. Недолгая майская ночь уже близилась к концу, на северо-западе небо начало светлеть. Пожарные свернули уже свои шланги и уехали, зато прибавилась ещё одна милицейская «Газель». Стоял тут и Серёжин «Байкал». Яркая светоустановка на крыше «Газели» освещала весь двор. По двору ходили милиционеры в форме и в гражданском, сверкали блицы фотовспышек. К вышедшему из машины Павлу подошёл милиционер в чине майора и, отдав честь, кратко представился:
– Майор Евдокимов. Вы господин Самсонов, не так ли?
– Да, это я!
– Попрошу документы, и проходите в дом.
Павел подал майору пластиковое удостоверение личности и прошёл. Он не удивился, если бы оказалось, что башня внутри выгорела дотла, но в прихожей было только всё перевёрнуто вверх дном и стоял специфический запах горелого. Устилавший ранее пол большой синтетический ковёр громоздился ныне в углу неопрятной мокрой кучей. Как раз от него и исходила вонь. Двое в штатском разворачивали его, фотографировали и собирали сыпавшиеся при этом стеклянные бутылочные осколки в пластиковый мешок.
– Присаживайтесь, – пригласил его майор и включил запись на оперативном компе, направив камеру на Павла.
– Итак, господин Самсонов, что вы знаете о происшедшем?
– Знаю, что кто-то пытался поджечь мой дом и стрелял.
– Откуда вы это узнали?
– Я подъезжал с друзьями к Троицку, и мне позвонила Вера Степановна.
– Что она вам сказала?
– Ничего. Но я сам услышал в телефоне стрельбу и её крики.
– Странно, позвонила и ничего не сказала? Как вы это объясняете?