На прозрачной планете (илл. В. Колтунова)
Шрифт:
— На кого?
— На кого угодно. На руководство в том числе.
— А я лучшего мнения о руководстве,- заявил я.- Только поверхностные люди судят так: вернулась машина- хороша, а не вернулась- плоха. Вы сами не считаете машину плохой. Так почему же вы полагаете, что руководство не разберется?
Не знаю, почему Сысоев забывал, что разные люди бывают на свете. Есть, конечно, директор Волков, но есть и Иван Гаврилович, тот, что послал меня «подумать головой». Я уже телеграфировал ему: «Спасибо»,- а теперь написал еще подробное письмо, просил поддержать, даже рекомендовал заказать несколько ходоровских машин для Камчатки;
— Вы меня просто спасаете! —
— Алеша,- ответил я,- всякому ученому надо сворачивать горы- горы косности. Всегда я рядом не буду, учись нападать и отстаивать себя. Я с тобой только на два месяца- вместо Сочи. Нет, не благодари, у меня личная заинтересованность- корыстная цель. Я хочу, чтобы ты подумал о сухопутной геологии, о такой симпатичной машинке на лапах или на гусеницах, которая бегала бы по земле и показывала, что есть под землей. А я хочу сидеть в палатке, нога на ногу, дымить папироской, отгоняя комаров… и обдумывать факты… и давать радиоприказы: «А ну-ка, покажи мне глубину тысяча двести метров, где там под глинистым сводом нефтеносные пески?». Земля непрозрачна для света, Алеша, но пропускает всякие там нейтрино, гравитацию, магнитные силы,электрический ток… А для сейсмических волн земля прозрачна, как стекло, как вода для света. Впрочем, и вода не так уж прозрачна. Ведь на глубине-то, во впадинах, черным-черно. Однако ты сумел передать изображение без всякого кабеля сквозь десятикилометровую толщу соленой воды. Мне на суше не нужно десяти километров. Два километра на первое время. Я даже согласен на полкилометра для почина. Подумаешь? Обещай!
— Постараюсь, Юрий Сергеевич. Если только меня не выгонят из института.
30
Несколько дней спустя, оставив безрезультатные поиски, экспедиция вернулась на берег. Здесь все было по-прежнему: не умолкая грохотал прибой, каменистая площадка была скользкой от брызг. В пустой мастерской валялись гаечные ключи, паяльные лампы, обрезки жести и проволоки; капли олова застыли на пороге. Капли олова- вот все, что осталось от машины. На них было грустно смотреть, как на склянки с лекарствами на столике умершего. Человек ушел, а склянка стоит…
Незачем было задерживаться на станции, мы с Ходоровым уехали в первый же день.Вновь запрыгала на круглых камнях автомашина, и здание океанологической станции осталось за поворотом. Послышался гул прибоя, потянуло запахом соли, гниющих водорослей. Рыбаки, закатав брюки до колен, развешивали на кольях сети. Вдруг они все, как по команде, обернулись к морю. Прекратив работу, женщины из-под ладони смотрели на волны. Потом все побежали к воде, сгрудились в одном месте. Что там ворочается темное в пене? Туша кита, что ли? Нет, гораздо меньше,
— Стой! — крикнул я шоферу, рванул дверцу и, увлекая камни за собой, падая и вскакивая, покатился вниз.
Да, это была она, наша исчезнувшая машина. Зеленые ленты водорослей вились на ее боках, какие-то пестрые черви налипли на металл. Лопасти были погнуты, один экран разбит. И все же она вернулась, заслуженная путешественница. Что с ней произошло? Каким путем она шла, как выбралась на берег? Как избавилась от опасной лавы? Об этом можно было только догадываться. Спросите кошку, пропадавшую две недели,где она была и кто поцарапал ей глаз?Наша машина тоже не умела разговаривать. Она знала одно: выполнять программу. И программа выполнялась. Машина поворачивала на восток и на север, бурила, измеряла магнетизм, снова бурила, отбирала образцы и складывала их
Ходоров первым долгом кинулся к приборам — смотреть, целы ли записи? Я же теребил его: «Где пробы? Где пробы?» Наконец Ходоров вынул какой-то цилиндрик, распечатал его. Там был… нет, не алмаз. Алмазы не так легко найти даже в вулканической трубке. Но я узнал кимберлит, синюю глину — ту самую породу, где встречаются алмазы.
31
Что было дальше? Было или будет?
Было не так много. На следующий год машина вторично спустилась под воду для детальной разведки и подтвердила, что месторождение алмазов имеется, по-видимому, не беднее знаменитой Голконды,
Сысоев считает, что мне просто повезло.
— Так невозможно делать открытия,- твердит он.- Попирая законы науки, нарушая порядок, ринуться очертя голову… и сразу найти.
Ходоров возглавляет сейчас отдельное конструкторское бюро. Программа обширная. В этом году будет создано десять машин, в будущем- пятьдесят. Предстоит осуществить все, что описывалось в докладе, и много еще непредвиденного, ибо новые задачи возникают ежедневно в разных науках, в том числе и в тех, которые мы с Алешей не знаем.
НА ПРОЗРАЧНОЙ ПЛАНЕТЕ
1
— А не пора ли вам, ребята,домой- в Москву? — сказал Сошин, переступая порог.
«Ребята»- суденты-практиканты- вскочили, когда вошел начальник партии.
— Хотелось бы все-таки видеть результаты,- начал Виктор Шатров.
— Вы сами говорили, что всякое дело надо доводить до конца,-добавила Елена Кравченко, бойкая смуглая девушка, белозубая и черноглазая.
Конечно, давно пора было ехать, они знали это. Летняя практика кончилась, работы не было никакой. Вот и сейчас, перед приходом Сошина, они сидели в культбудке спиной к окну. Спиной — чтобы не глядеть на надоевшую пустыню. Сухая, черная, засыпанная каменным мусором, она тянулась до самого горизонта. Уже на границе неба, на дымчатых вершинах, громоздились облака — обманчивые облака. Все равно они таяли к полудню, не пролив ни одной капли на жаждущую землю.
— А в Москве сейчас дожди,- сказала Елена.- Осенние, унылые, надоедливые.
Впрочем,в голосе у нее не было уныния,скорее зависть. Дожди представлялись отсюда такими заманчивыми.
— Москва и в дождь хороша,- подхватил Виктор.- Мостовые блестят, в них отражаются огни- красные и желтые. Все сверкает, как будто заново выкрашено.
— Ив театрах сезон,- заключила Елена.- У подъездов толпы. Спрашивают, нет ли лишнего билетика.
— А тебе очень хочется в Москву, Лена?
— И да и нет. Грустно почему-то. Целое лето искали, надеялись, старались, а теперь дело идет без нас. И мы вроде лишние, никому не нужные.