На прозрачной планете (илл. В. Колтунова)
Шрифт:
— Ну, вот и часы!- сказал Сошин, когда на экране появилась явственная черточка.- Ну-ка, товарищи, помогите перетащить аппарат через порог.
— Может, на машине подвезти? — вежливо предложил Рахимов.- А то боюсь, много придется таскать туда-сюда.
Виктор взглянул на него и заметил лукавую усмешку. Над чем посмеивается? Думает, что спрятал хитро?
Но гадать было некогда, Сошин звал подтащить танкетку. За калиткой она вновь нашла темное пятнышко, а там уже поползла сама по грудам щебня и мусора, с холма
— Поспевайте, товарищи!- кричал Сошин, ускоряя шаг.
Рахимов отдувался, отирал пот.
— Прыткая машинка,- жаловался он.
Минут через пять танкетка остановилась у старой разрушенной стены. Видимо, некогда тут был дом, брошенный и не восстановленный после землетрясения.
— Здесь,- сказал Сошин. Еще раз посмотрел на черное пятнышко и сам взялся за лопату.
— Разве здесь? — переспросил Рахимов.- Что-то я не узнаю. Впрочем, я с другой стороны подходил, теперь и сам не найду.
И опять Виктор уловил лукавство в его голосе.
И Сысоев усомнился:
— Вы уверены, Юрий Сергеевич? Очень уж грунт утоптан. И даже пылью присыпано. На пыли должны быть следы.
Сошин покрутил рукоятку частоты. Пятнышко исчезло, зато на экране появился силуэт лопаты. Опять покрутил. Пятнышко вернулось. Между ним и лопатой было сантиметров тридцать на глазок. Сошин присел, руками стал разгребать грунт, сдвинул камень, чертыхнулся…
Ни платка, ни коробки, ни часов под камнем не было. Там лежала ветхая тряпка… и в ней золотой браслет, кольца, старинные монеты.
Кто и когда прятал их в стене дома: купец ли, спекулянт ли, мечтающий о возврате старых времен, женщина ли, панически боящаяся воров? Так или иначе, дом был разрушен, владельцы его погибли или уехали, родственники не знали о тайнике.
Сошин принужденно рассмеялся. Он был очень смущен.
— Извините, товарищ Рахимов, осечка вышла. Я упустил из виду, что в городе золото может быть не только у нас с вами. Но это задержит нас ненадолго. Просто вместе с часами Петра Дементьевича придется вытащить все клады из земли.
Он снова взялся за аппарат, но Рахимов остановил его:
— Я сам прощу прощения, товарищ Сошин. Не надо искать часы, они у меня в кармане, я побоялся зарывать их в землю. Думал, потеряем, Петр Дементьевич обижаться будет. Но я доволен, совершенно доволен. Видел глазами и пощупал. Завтра же поставлю ваш вопрос на президиум.
— И нужно будет сосредоточить усилия…-вставил Сысоев.
Виктор был в восторге. Начинает осуществляться его мечта! Воистину земля стала прозрачной для чудесного механического «цветка папоротника». Елена прыгала от нетерпения, заглядывала в глаза Сошину, умоляюще спрашивала!
— Юрий Сергеевич, мы с этим прибором будем работать? Юрий Сергеевич, вы нас научите? Юрий Сергеевич, когда мы приступим?.
Сошин между тем глядел вслед отъезжающему «москвичу» и спрашивал
— А на чем он хочет сосредоточить усилия,собственно говоря?
5
Ведьмам жилось легко: топнула ногой, помахала цветком и рассматривай подземные клады. В подлинной жизни это выглядит иначе.
В пять утра подъем. Умывание у пожарного крана. Завтрак — рис, плавающий в бараньем жире.В половине седьмого Виктор с Еленой уже сидят над инструкцией:
«Самодвижущийся аппарат подземного просвечивания «Цветок папоротника» предназначен для выполнения следующих работ…»
«Самодвижущийся аппарат «Цветок папоротника» состоит из следующих основных частей…»
Ходовая часть, блок питания, блок управления, восемнадцать блоков, шестьдесят шесть контрольных приборов, пятьдесят тысяч полупроводниковых кристаллов…
«Для того чтобы приступить к разборке в полевых условиях…»
Контакты, соединения, сопротивления, шунты, переключатели…
— Голова пухнет от этой техники!Ведь мы геологи все-таки!- вздыхает Елена.
— У меня друг в медицинском,- говорит ей Виктор в утешение.- И там такое же. Прежде чем исцелять, прежде чем возвращать к жизни, зубри. Двести восемнадцать костей, четыреста с лишком мускулов и все с латинскими именами.
Виктор не жалуется. Если трудно, винит себя. Он старается изо всех сил. Ему хочется, чтобы Елена смотрела на него с восхищением, чтобы всплескивала руками: «Ох, Витя, как здорово у тебя получается!» Увы, даже установка уровней не получается у Виктора. Каверзные пузырьки в стеклянных трубочках никак не хотят остановиться наверху, как им положено. Подгонишь два — третий уехал. Начнешь ловить третий, первые два убегают.
— Ох, Витя, бросай уровни. Ровно в девять мне надо быть у склада. Уже без четверти, я побежала. А у тебя верблюдоведение, кажется?
Виктор краснеет. Да, к сожалению, он должен идти к верблюдам. Плыть по «прозрачной пустыне» им придется на «кораблях пустыни», а корабли эти- горбатые, лохматые, упрямые, ревущие, плюющиеся. И может быть, где-нибудь в походе они не пьют, а в городе- пьют… как лошади, ведрами. И надо их водить на пастбище и приводить с пастбища. Есть в экспедиции, правда, караванщик Абдалла. Но ему требуется помощь, и помогать обязан Виктор.
— Давайте по крайней мере установим дежурство,- протестует юноша. Даже на Елену он готов свалить ненавистные свои обязанности.
Но Сошин не согласен:
— Разделение труда было изобретено еще в каменном веке и уже тогда дало хорошие результаты. Я не хочу пятерых плохих помощников, кое-как делающих пять дел. Пусть будет у нас один транспортник, но умелый, один умелый повар, один умелый завхоз…
И «транспортник» идет обслуживать транспорт. А «умелый» завхоз спешит на склад.