На публику

Спарк Мюриэл

Дугал скосил глаза и поглядел на нее, не поворачивая головы. Он увидел, что она точно так же глядит на него.

— Что за странности? Говорите, не стесняйтесь, — сказал Дугал. — Нехорошо застревать на полуслове.

— Нет, — сказала она. — Нечего нам с вами обсуждать поведение мистера Друса. Он все-таки и вам и мне начальство.

— Я его не видел, — сказал Дугал, — с тех пор, как он принимал меня на службу. Он, наверно, забыл обо мне.

— Нет, он все время про вас вспоминал. А на днях даже вызывал вас к себе.

Вас тогда не было в конторе.

— В какой день это случилось?

— Во вторник. Я сказала, что вы отлучились в связи с изучением персонала.

— Так оно и было, — сказал Дугал. — Я отлучался в связи с изучением персонала.

— В «Мидоуз, Мид» ни о ком не забывают, — сказала она. — Через пару недель он поинтересуется, что вы успели изучить.

Длинная холодная рука Дугала скользнула сзади по ее пальто. Она была такая коротышка, что рука легко доставала докуда угодно. Он пощекотал ее.

Она поежилась и сказала:

— Только не средь бела дня, Дугал.

— Средь темной ночи, — сказал Дугал, — я, чего доброго, могу заплутаться.

Она залилась грудным смехом.

— Расскажите мне, — сказал Дугал, — про самую крупную из мелких привычек мистера Друса.

— Он как ребенок, — сказала она. — Не знаю, чего я за него держусь. Я много раз могла уйти из «Мидоуз, Мид». Я могла перейти на службу в большую фирму. Вы ведь не думаете, что «Мидоуз, Мид» — большая фирма, или, может, случайно думаете? Потому что если вы так думаете, то позвольте вам сказать, что «Мидоуз, Мид» сравнительно очень маленькая. Очень маленькая.

— А я думал, что большая, — сказал Дугал. — Может быть, потому, что у вас там всюду столько стекла.

— Раньше никаких перегородок не было, — сказала она. — Все сидели на виду, даже мистер Друс. Но потом начальство захотело уединиться, и мы поставили стеклянные перегородки.

— Мне нравятся эти стеклянные домики, — сказал Дугал. — Когда я в конторе, я чувствую себя помидором, который положили дозревать.

— А когда это вы в конторе?

— Мерл, — сказал он, — Мерл Кавердейл, запомните, что я по натуре труженик. Но приходится пропадать там да сям по причине все того же изучения персонала.

Они приближались к парковым улицам, где автобусы сверкали на солнце. Прогулка была на исходе.

— О, мы почти пришли, — сказала она.

Дугал показал на дом справа.

— А вон детскую коляску, — сказал он, — выкатили на балкон без перил.

Она посмотрела и в самом деле увидела коляску на выступе перед окном третьего этажа, где она еле-еле умещалась. Она сказала:

— Да их под суд надо отдать. Там же ребенок, в этой коляске.

— Нет, это просто кукла, — сказал Дугал.

— А вы откуда знаете?

— Не в первый раз вижу. В этом доме фабрика детских колясок. А этот экземпляр для рекламы.

— Ох, я так перепугалась.

— Давно вы живете в Пекхэме? — спросил он.

—

Двенадцать лет с половиной.

— И не замечали этой коляски?

— Нет, как-то не замечала. Наверно, недавно выставили.

— Таких колясок давным-давно не делают. На самом деле эта коляска стоит здесь двадцать пять лет. Видите, вы просто на нее внимания не обращали.

— Я не люблю ходить напрямик по парковым улицам. Давайте немножко покружим. Заглянем в Старый Английский парк.

— Расскажите мне еще, — сказал Дугал, — про мистера Друса. Вы с ним разве не по субботам встречаетесь?

— По субботам, только не днем. Вечерами.

— И сегодня вечером увидитесь?

— Да, он придет к ужину.

— А днем он, наверно, копается в своем садике. По субботам он ведь этим занят?

— Нет. Если уж на то пошло, хотите верьте, хотите нет, но по утрам в субботу он едет в Вест-Энд и ходит по большим магазинам. Он там катается вверх-вниз на лифтах. А после этого отдыхает. Настоящий ребенок.

— Надо думать, он испытывает при этом сексуальное удовлетворение.

— Какие глупости, — сказала она.

— Чудный тряский лифт, — сказал Дугал. — Не какой-нибудь новый, с плавным ходом, а такой, что ии-ээх как спускается вниз. — И Дугал подскочил и спружинил, подогнув колени, чтобы изобразить лифт. Двое или трое прохожих в аллее Старого Английского парка оглянулись на него. — Лично я, — сказал Дугал, — настраиваюсь на сексуальный лад при одной мысли об этом. Я отлично понимаю, как влекут к себе мистера Друса эти старые лифты. Ии-ээх!

Она сказала:

— Бога ради, говорите тише, — и закатилась своим грудным смехом.

Дугал подергал одинокий белокурый завиток среди ее каштановых волос, и она дала ему такого хорошего тычка, какого мужчины не получали от нее уже лет двадцать.

Он спустился с нею по Нанхед-лейн; их пути расходились возле сборных домов на Коста-роуд.

— Нынче вечером я приглашен на чай домой к Дикси, — сказал он.

— Не знаю, почему вас тянет в такую компанию, — сказала она.

— Ну конечно, вы же заведуете целым бюро, а Дикси у вас какая-то машинисточка, — сказал он.

— Вы меня не так поняли.

— Давайте-ка погуляем еще утром в понедельник, если будет хорошая погода, — сказал он.

— В понедельник утром я работаю. Мне надо быть на работе, не то что вам.

— Девочка моя, да прогуляйте вы понедельник, — сказал Дугал. — Прогуляйте понедельник, и все тут.

— Хэлло. Заходите. Рады вас видеть. Вот ваш чай, — сказала Мэвис.

Вся семья уже поела, а для Дугала был оставлен прибор. На ужин были холодный окорок, язык и картофельный салат с бутербродами, а потом чай с фруктовым тортом. Дугал принялся есть, а Мэвис, Дикси и Хамфри Плейс смотрели на него с разных сторон. Когда он покончил с едой, Мэвис наполнила чашки, и началось общее чаепитие