На пути к посвящению. Тайная духовная традиция ануннаков
Шрифт:
Как только я вышел из самолета, ко мне приблизился представительного вида господин. Представившись, он скрепил наше знакомство условным рукопожатием. Бывший офицер сирийской армии, ныне он работал инженером в Ближневосточных авиалиниях — более чем важная персона, чтобы встречать простого новичка. Неудивительно, что я почувствовал себя польщенным.
— Досмотр здесь обычно затягивается надолго, — сказал мой новый знакомый, — а мое присутствие позволит сократить время ожидания.
Я решил довериться его опыту и уже через десять минут покидал здание аэропорта, тогда как другие пассажиры выстроились в длинные очереди на досмотр. Снаружи нас поджидала машина с шофером.
— Мне предписано сопровождать вас, господин Люмьер, — сказал офицер. — Дело в том, что каждому, кто намерен присоединиться к нашей Ложе, дается так называемый «крестный отец», который знакомит новичка со всеми формальностями и вводит его в круг членов Ложи. Однако деловая часть начнется завтра. А сейчас мы отвезем вас в гостиницу, чтобы вы могли отдохнуть перед церемонией.
Через несколько минут мы прибыли в «Сен-Жорж», превосходный пятизвездочный отель. И вновь я поразился тому, что мне оказывают такой прием. Не желая, однако, навязываться с вопросами, я лишь поблагодарил провожатого за любезность, и мы договорились, что завтра в три он заедет за мной в гостиницу.
Поужинав в свое удовольствие, я отправился в постель и спал допоздна. На следующий день, незадолго до трех, я уже ждал своего крестного в вестибюле. Он прибыл точно в назначенное время, и мы поехали в Ложу.
Бейрут — весьма интересный город. Он похож на треугольник, одну сторону которого образует море, а две другие очерчены холмами. Все это наделяет его особой красотой. Архитектура представляет собой смесь арабского, турецкого и западного стилей, что создает ауру космополитической изысканности. Древнее здание с золотыми куполами может соседствовать здесь с современной западной постройкой. Город разделен на несколько частей, в каждой из которых доминирует либо христианская, либо мусульманская община. В то же время, как в большинстве ближневосточных городов, здесь немало жилых, коммерческих и даже индустриальных районов со смешанным населением. Улица, на которой располагалось здание Ложи, находилась в мусульманском квартале. Здесь было полно антикварных магазинчиков, торговавших настоящими редкостями.
Здание Ложи было оформлено в изящном турецком стиле. Снаружи эта постройка казалась не слишком большой, однако внутри выглядела весьма впечатляюще благодаря высоким потолкам. Сочетание мезонинов, элегантных лестниц и традиционной мозаики придавало зданию вид ближневосточного посольства. Стены были отделаны темным деревом и розовым мрамором Взглянув на это великолепие, я испытал острое чувство ностальгии: мне сразу вспомнились те прекрасные дома, которые я имел возможность наблюдать в Дамаске. Здесь даже пахло похоже — в воздухе витал аромат старинного, хорошо обихоженного здания.
В отличие от европейской Ложи с ее деловой атмосферой, здесь меня ждал на редкость теплый, сердечный прием. Все были настроены очень дружелюбно. Не прошло и нескольких минут, как в дверях своего кабинета показался доктор Фарид. В знак приветствия он обнял меня, как горячо любимого сына. Он тут же отвел меня в салон, где на сияющем медном подносе были расставлены кофе, фрукты и ближневосточные сладости. Я невольно улыбнулся, когда доктор Фарид, вместо того чтобы позвать слугу, собственноручно налил мне кофе.
— Совсем не похоже на то посвящение, через которое мне пришлось пройти в Эфиопии, — заметил я.
— Само собой, — улыбнулся доктор. — В Эфиопии ты был паломником, новичком, ожидающим приема. Здесь ты — равноправный член Ложи.
— Выходит, для нынешней церемонии мне не придется снимать галстук и ботинки? Или, если уж на то пошло, завязывать глаза?
— Нет-нет,
— То же самое говорит Рабби Мордехай. Правда, он заявил, что это осознание придет само собой.
— Так и есть. Я сам долгое время ощущал себя смиренным новичком. Не так-то просто было почувствовать себя на равных с моими наставниками. Должен был пройти не один год после посвящения, прежде чем я свыкся с моим новым положением. Думаю, впрочем, для самого Рабби Мордехая все было иначе. Мы знакомы уже очень давно, и я люблю его не меньше, чем ты. Вряд ли найдется в известной нам Вселенной (как, впрочем, и в неизвестной) что-то такое, что могло бы устрашить этого человека. Рабби Мордехай больше самой жизни, и был, мне кажется, таким с самого рождения. Полагаю, он без колебаний отправился бы на Аштари и выступил там на Совете ануннаков, если бы чувствовал, что это может помочь его голодающим протеже в Восточной Европе.
Я рассмеялся, до того верным показалось мне это описание.
— Такое чувство, что ваша Ложа чем-то отличается от других, — заметил я. — Сама атмосфера здесь кажется иной.
— Тоже верно. Те Ложи, которые ты уже посещал, имеют более мирской характер и в целом ориентированы на практическую деятельность. Нашу Ложу отличает духовная направленность, хотя и мы ведем дела на регулярной основе. Благодаря тайным рукописям мы обладаем доступом к древним знаниям. Мы хорошо представляем себе ту связь, что существовала, в частности, между ануннаками и древними финикийцами, египтянами, царем Соломоном, Книгой Бытия… Но что самое важное, у нас есть доступ к Книге Рамадош. И это не может не отразиться на атмосфере данного места.
Как всегда, при упоминании Книги Рамадош по спине моей пробежал холодок.
В этот момент к нам присоединился мой крестный, и уже втроем мы провели те полчаса, что оставались до церемонии, призванной повысить меня до восьмого уровня. Затем доктор Фарид покинул нас, а мы с крестным отправились в назначенное место.
Он привел меня в большой зал, где было полно народу. Практически все здесь носили черное, и только одна группа — человек пятнадцать-двадцать, сидевших особняком, — выделялась своими ярко-красными одеяниями. Это были урджани, о которых мне столько рассказывал Рабби Мордехай, — писцы, чьи одежды служили символическим напоминанием о космических кораблях ануннаков. Интересно, они до сих пор добывают краску из тех самых моллюсков, что обитают в Средиземном море, или давно перешли на современные красители? Мысль эта мелькнула и тут же пропала, поскольку крестный подвел меня к алтарю, расположенному в центре зала. Он был накрыт черной шелковой тканью с белой каймой. На алтаре стоял канделябр с тремя свечами, олицетворявшими те три секунды, за которые, согласно Книге Рамадош, сформировалась Земля. Здесь же лежали два меча с золотыми рукоятями.
Мы остановились перед алтарем. Один из урджани встал со своего места, подошел к нам и поприветствовал меня на анахе. Я с легкостью ответил ему, поскольку на тот момент уже свободно говорил на этом языке. Присутствующие одобрительно зааплодировали. Урджани задал мне несколько вопросов, на которые я вновь ответил на анахе. Это вызвало новую волну аплодисментов. Затем урджани взял два меча, скрестил их и завел за мою шею.
— Теперь вы относитесь к восьмому уровню, господин Люмьер, — произнес он.