На пятьдесят оттенков светлее

Джеймс Эрика Леонард

— Твое любимое — «ванильное»? — Он пожимает плечами извиняющимся тоном, и я не могу не смеяться. Конечно.

— Кристиан, это очень красиво. Спасибо.

— Моя любимая подвеска — сердце. Это — медальон. Ты можешь поместить туда фото, или что-то вроде того. — Улыбается он.

— Твое фото… — Я смотрю на него через мои ресницы. — Всегда в моем сердце.

Он улыбается своей прекрасной, душераздирающе застенчивой улыбкой.

Я ласкаю последние две подвески: прописная «К» — ах, да, я первая его девушка, которая называет его

по имени. Я мысленно улыбаюсь. И наконец, ключ.

— К моему сердцу и душе, — шепчет он.

Слезы подкатили к глазам. Я прижалась к нему, обхватив его руками за шею.

— Это такой обдуманный подарок. Я люблю его. Спасибо. — Прошептала я ему на ухо.

О, он так хорошо пахнет — чистотой, свежестью льна, гелем для душа, и Кристианом. Словно мы дома, у нас дома. Слезы потекли по лицу. Он мягко стонет и окутывает меня своим объятием.

— Я не знаю, что бы я делала без тебя. — Мой голос раскалывается, поскольку я пытаюсь сдержать подавляющие эмоции.

Он тяжело сглатывает и сжимает меня крепче.

— Пожалуйста, не плачь.

Я фыркаю довольно неблаговоспитанным способом.

— Прости. Я настолько счастлива и грустна, и в то же самое время беспокоюсь о моем отце. Это сладостно-горько.

— Эй. — Его голос мягок. Слегка наклоняя мою голову назад, он запечатлевает нежный поцелуй на моих губах. — Я все понимаю.

— Я знаю, — шепчу я, и я вознаграждена его застенчивой улыбкой снова.

— Мне жаль, что мы не при более счастливых обстоятельствах, и не дома. Но мы здесь. — Он пожимает плечами извиняющимся тоном еще раз. — Ну, пора вставать. После завтрака мы навестим Рэя…

***

После того, как я оделась в новые джинсы и футболку, мой аппетит делает короткое, но желанное возвращение во время завтрака в нашем номере. Я знаю, что Кристиан рад видеть, что я ем свою гранолу и греческий йогурт.

— Спасибо, что заказал мой любимый завтрак.

— Сегодня твой день рождения, — говорит Кристиан мягко. — И ты должна прекратить благодарить меня. — Он закатывает глаза с раздражением, но нежно, я думаю.

— Я просто хочу, чтобы ты знал, что я ценю это.

— Анастейша, это просто то, что я делаю. — Его тон серьезен. Конечно… Кристиан командует и контролирует. Как я могла забыть и хотела бы я, чтобы он был иным?

Я улыбнулась.

— Ну, да.

Он озадаченно смотрит на меня потом качает головой.

— Мы пойдем?

— Я только зубы почищу.

Он ухмыляется.

— Хорошо.

Почему он ухмыляется? Мысль крутится у меня в голове, когда я разворачиваюсь к ванной. Воспоминания о начале наших отношений отложились в моей голове. Я пользовалась его зубной щеткой после того, как впервые провела ночь с ним. Я ухмыльнулась и схватила его зубную щетку, в дань уважения первому разу. Смотрю на себя в зеркало, пока чищу зубы — я бледная, очень бледная. Но после сна я всегда бледная. В последний раз, когда я была здесь, — я была одна, а сейчас —

я вышла замуж в двадцать два года! Старею. Я споласкиваю рот.

Подняв свою руку, я встряхнула ею, и подвески на моем браслете зазвенели в ответ. Откуда, мой сладкий Пятьдесят, всегда точно знает то, что мне нужно? Я делаю глубокий вдох, пытаясь унять волнение, все еще таящееся внутри меня, и смотрю на браслет еще раз. Бьюсь об заклад, он стоит целое состояние. Ах, хорошо. Он может себе это позволить.

Когда мы идем к лифтам, Кристиан берет мою руку и целует мои суставы, его большой палец, потирает по «Чарли Танго» на моем браслете.

— Тебе нравится?

— Более, чем. Я люблю его. Очень. Как и тебя.

Он улыбается и целует мои пальцы еще раз. Я чувствую себя лучше, чем вчера. Может быть, потому что утром и мир всегда кажется более обнадеживающим, чем в глухую ночь. Или, может быть, зная, что Рэю не стало хуже.

Как только мы входим в пустой лифт, я смотрю на Кристиана. Его глаза мерцают, быстро опускаются от моих, и он ухмыляется снова.

— Не делай этого, — шепчет он, когда двери закрываются.

— Не делать чего?

— Не смотри на меня так.

— К черту протоколы, — шепчу я, ухмыляясь.

Он смеется, и это — такой беззаботный, ребяческий звук. Он берет меня за руки и наклоняет мою голову.

— Когда-нибудь, я арендую этот лифт на целый день.

— Только день? — Я приподнимаю свою бровь.

— Миссис Грей, вы ненасытная.

— Да, если это касается тебя.

— Я очень рад это слышать. — Он целует меня нежно.

И я не знаю, потому-ли, что мы в этом лифте, или, потому что он не прикасался ко мне в течение двадцати четырех часов, или так как он просто мой опьяняющий муж, — но желание раскручивается и лениво тянется глубоко в животе. Я запускаю пальцы в его волосы и углубляю поцелуй, толкая его к стене и прижимаясь своим телом вплотную к его.

Он стонет мне в рот и запрокидывает мою голову, прижимаясь ко мне так, что мы целуемся, по настоящему целуемся. Наши языки изучают территорию, которая является другим ртом «ох-как-знакомо», но все таки «ох-как-ново» и «ох-как-захватывающе». Моя внутренняя богиня в обмороке, в результате чего мое либидо отбрасывает паранджу. Я лаская его любимое милое лицо руками.

— Ана, — выдыхает он.

— Я люблю тебя, Кристиан Грей. Не забывай это, — шепчу я и вижу, как темнеют его серые глаза.

Лифт плавно переходит к остановке, и двери открываются.

— Пойдем и посмотрим на твоего отца прежде, чем я решу арендовать лифт сегодня, — Он быстро целует меня, берет за руку, и ведет в холл. Когда мы идем через консьержа, Кристиан сдержанно кивает приятному мужчине средних лет, который стоит за столом. Он кивает и берет свой телефон. Я вопросительно смотрю на Кристиана и он загадочно улыбается мне. Я хмурюсь, потому что в этот момент он выглядит обеспокоенным.

— Где Тейлор? — спрашиваю я