На Рио-де-Ла-Плате
Шрифт:
— Я велю им вернуться и обойти вас с другой стороны.
— И это вещь невыполнимая, я вам докажу. Лучше немедленно скомандуйте своим людям, пусть передадут нам оружие, а затем сдадутся и сами.
Такой изумленной физиономии мне еще не доводилось видеть.
— Нам… сдаться вам! — воскликнул он. — Чтобы четыреста солдат покорились десятку штатских!
Он громко рассмеялся.
— Так, так! Смейтесь, смейтесь! — спокойно парировал я. — Придется подстрелить лошадей в голове и хвосте колонны — четверых или шестерых.
Он побледнел. Он видел, что я был прав. Тропа действительно понемногу оседала. Солдаты, не понимавшие, почему передние ряды остановились в таком опасном месте, начали громко роптать и кричать. Нельзя было терять ни минуты, люди могли утонуть. Поэтому я снова обратился к майору:
— Вы думаете, что имеете дело лишь с нами одними? Нет, вы глубоко заблуждаетесь. Эх, если бы вы вначале разведали окрестности, то убедились бы: вам уготована ловушка. Вы попали в нее. А теперь внимание: ловушка захлопывается!
Я кивнул йербатеро, тот выстрелил. Тут же слева показались солдаты, возглавлял их полковник. Мигом они перегородили все пути к отступлению; они выстроились в два ряда: впереди расположились сто пеших солдат, за ними сотня всадников, у каждого новенькая винтовка.
Путь назад был отрезан. Еще немного времени, и трясина поглотит отряд. С той стороны болота раздался голос полковника. Он призывал наших врагов сдаться. Я же увещевал майора. Тот с зубовным скрежетом взирал на своих солдат — но нет, отвечал он все с той же злобой:
— Пусть они тонут. Моих людей вы не возьмете в плен!
— Тогда и вас я не стану удерживать. Я отпускаю вас. Ступайте назад, к своим!
Он изумленно посмотрел на меня и спросил:
— Но вы лишаете себя столь ценной добычи!
— Чего не сделаешь из дружеского расположения к вам! Ежели вы собираетесь пожертвовать своими людьми, то я, в свою очередь, хочу помочь вам разделить их судьбу. О вашем поступке узнают, вас назовут героем — подумать только, командир вместе со своими солдатами добровольно отправился на смерть.
Героя охватил ужас.
— Вы же не хотите этого! — воскликнул он.
— Хочу, сеньор! Если у вас пропала охота, я вас заставлю. Не пойдете по доброй воле, возьму лассо и ремнем загоню вас в трясину. Минуту вам на размышление. Прикажите солдатам сдаться, и все кончится хорошо. Нет, так погибайте вместе с ними. Я не шучу! Слышите?
Солдаты перепугались; уже лошади перестали повиноваться им. Несчастные взывали к майору, умоляя его покориться. Те, кто находился в хвосте колонны, спешились и начали передавать оружие людям полковника. Майор понял, что упорствовать бесполезно. Солдаты уже не слушались его, в минуту смертельной опасности им явно
— Ладно, на этот раз выиграли вы; надеюсь, следующая наша партия не за горами, тогда вы наверняка проиграете. Я сдаюсь!
— К чему это заявление? Вас мы уже давно взяли в плен. Я требую: прикажите своим солдатам сдаться отряду, которым командует полковник.
Майор отдал приказ, солдаты усердно повиновались. Они потянулись к оцеплению. Там у них отбирали лошадей и оружие, а их самих окружали плотным кольцом. Бежать из него они даже не помышляли.
Теперь и мы могли присоединиться к полковнику, но возвращаться болотами мы не решились, слишком опасно было теперь двигаться по тропе. Пришлось делать крюк. Майор шел вместе с нами. Едва завидев полковника, он обратился к нему:
— Сеньор, сегодня вам повезло. Но помните, в следующий раз счастье может улыбнуться нам. Поэтому ведите себя соответственно!
Полковник с презрением посмотрел на него и ответил:
— В своем поведении я руководствуюсь лишь чувством долга, а не рассуждениями о переменчивости фортуны. Людям, преступающим долг, нечего рассчитывать на уважение или снисходительность. Вы — мятежник, поправший данную вами клятву. Мало того: вы взялись командовать бунтовщиками и, значит, сеять в сердцах их ложь; потому вина ваша неизмеримо выше, чем их. Ваше воинское звание вовсе не повод, чтобы обращаться с вами более мягко, чем с людьми, вами обманутыми; наоборот, мне придется проявить крайнюю строгость. Но довольно, более я вам ничего не скажу!
Он отвернулся. В ярости майор прокричал ему вслед:
— Вы нас поймали только из-за предательства. Человеку, который всеми своими успехами обязан предателю, негоже с гордостью разглагольствовать!
И, повернувшись к Антонио Гомарре, майор продолжил:
— Ты нас заманил в эту западню. Смотри, больше ко мне в руки не попадайся. Веревка по тебе плачет!
— Что ж, обвиняйте-ка вначале себя; вы сами предали президента, которому клялись в верности. Так кто же из нас больший подлец — вы или я? — ответил Гомарра.
— Негодяй, ты как ко мне обращаешься? Я тебя задушу!
Он метнулся к Гомарре. Но полковник мигом преградил ему путь, а затем приказал солдатам:
— Свяжите его; пусть поймет, что без моего на то позволения он не смеет ни говорить, ни действовать. И вообще всем пленным свяжите-ка руки их собственными лассо; потом усадите их на лошадей. Пора выступать! Мне надо в Пальмар; я не могу терять ни минуты.
Приказ был тотчас выполнен. Никто не сопротивлялся. Победители поделили собранное оружие и окружили пленных. Мы ехали в город Пальмар навстречу новым приключениям.