На родной земле

Пылаев Валерий

Удивление? Не гнев, не раздражение – разве что совсем немного – не желание прихлопнуть меня, как назойливого таракана – а именно удивление?

– Антон… – Хель чуть привстала с трона и прищурила живой глаз, будто бы ей было сложно меня разглядеть. – Ты совсем охренел?!

Глава 25

Я действительно охренел — причем настолько, что вместе с даром речи лишился еще и способности двигаться. Даже на лице Рагнара промелькнуло что-то вроде удивления — но Хель тут же взмахнула рукой — и он безвольно уронил голову на грудь, будто бы мгновенно заснул. Причем стоя на ногах.

– Пойдем, –

вздохнула Хель. – Что ж с тобой теперь делать-то?.. Шило у тебя в одном месте, Антон.

— Это есть такое, да… — кое-как выдавил я.

В нескольких шагах от меня появилась дверь. Прямо в воздухе. Почти такая же, как в моей квартире с доисторическим ремонтом. Простенькая, узкая, хлипкая, выкрашенная потемневшей от времени белой краской, с уродливой алюминиевой ручкой. Совершенно неуместная здесь, в самом сердце Хельхейма, в покоях самой Владычицы.

– Ты не стесняйся, проходи, – подсказала она.

– А это обязательно? – Я взялся за ручку. – Я тут вроде как по делу, времени маловато…

– Успеешь! — отрезала Хель. – Или я тебя съем… Еще не решила.

Так себе перспектива… Впрочем, то, что я увидел за дверью, внушало скорее позитивный настрой. Похоже, Хель привела меня в какое-то личное место.

Очень личное место. Доисторическая советская дверца вела на роскошную террасу, выложенную белым мрамором. Слева я разглядел огромные окна в пол, за которыми проглядывала кровать таких размеров, что на ней без особого труда поместилась бы половина хирда Рагнара. Справа перед изящными периллами, высеченными из того же мрамора, что и плиты пола, пристроился небольшой круглый столик с парой плетеных стульев. А за ними – до куда хватало глаз -- море. Даже не голубое, а насыщенно-синее. И только сделав еще пару шагов вперед, я понял в чем дело. Хель пожелала забросить свою частную резиденцию куда-то в тропики. Прямо под террасой от непривычно-теплого ветра покачивались пальмы и накатывали на пляж из белого песка волны.

Йотуновы кости… Это что, сказочное Бали? Может ли вообще в суровом мире воителей и конунгов быть такое место, или Хель создала свой собственный иллюзорный кусочек рая прямо в Царстве Мертвых?..

– Ты присаживайся, – снова заговорила она. – В ногах правды нет. Будем пить вино.

– Ага…

Я запоздало подумал, что Хель с ее габаритами уж точно ни как не смогла бы протиснуться через оставшуюся за спиной дверку, обернулся…

И встретился взглядом с невысокой черноволосой женщиной в очках. Хель сменила облик, превратившись из хтонического чудовища… в самую обычную тетку. Ровесницу моей мамы или чуть помладше – но явно того возраста, когда воспитанному молодому человеку к ней уже следует обращаться на «вы». Это обличие Хель доставало мне макушкой примерно до плеча и совсем не отличалось идеальными пропорциями тела великанши (ну, во всяком случае – его живой половины). А еще носило самые обычные джинсы, синюю рубашку в мелкую клетку и кроссовки.

Хель. В кроссовках.

– Э-э-э… – потянул я. – Раньше вы были… малость повыше.

– Я и сейчас могу быть повыше. – Хель пожала плечами. Или могу выглядеть как Скарлетт Йоханссон в лучшие годы. Так лучше?

Она перевоплотилась без всяких спецэффектов. Чуть вытянулась вверх на каблуках, сменила рубашку и джинсы на короткое красное платье, подчеркивающее

формы…

– А можно обратно? – Я тряхнул головой. – Отвлекает…

– Да пожалуйста, – усмехнулась Хель, возвращая себе прежний облик. – Могла бы еще выглядеть так, как когда мне было лет, как тебе – но тоже будет отвлекать, ты уж мне поверь. Так что давай к столу и будем знакомиться, Антон.

– Да вы про меня, кажется, и так все знаете. – Я послушно опустился на плетеный стульчик. – А я вот…

– Гернер Гертруда Станиславовна. – Хель уселась напротив. Мать двоих детей, бухгалтер… в прошлом – бухгалтер, в настоящее время – исполняющая обязанности Владычицы Царства Мертвых. Дата рождения – двадцать восьмое июня одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Дата смерти – второе мая две тысячи двадцать шестого.

Примерно два года назад. Умерла – и все же сидит прямо передо мной. Да уж, остается только сложить два плюс два…

– Сообразил? – поинтересовалась Хель.

– Оцифровка сознания. – Я кивнул и потянулся за стоящим на столике бокалом. – Отработка технологии.

– Он говорил, что процесс переноса стабилен, – отозвалась Хель. – Но предупреждал о возможных проблемах. Так что – да, ты прав, Антон.

– Он – это Алекс Романов? – уточнил я.

– Естественно, – фыркнула Хель. – Кстати, как там этот старый хрыч?

– Старый хрыч уже не там… – Я пригубил ароматный напиток. – А очень даже тут, как вы понимаете.

– В первый раз слышу. – Хель пожала плечами. – Мог бы и заглянуть…

Все интереснее и интереснее. Выходит, Гримнир-Романов так и не навестил первую – а может, и единственную – из себе подобных?

– Тогда я вообще ничего не понимаю. – Я с размаху опустил ладони на подлокотники. – Вы же по идее должны знать все!

– Только не про Романова. – Хель откинулась на спинку стула. – Алекс умеет… умел хранить свои тайны, как никто другой. Мы были достаточно близки, чтобы он предложил мне испытать на себе бессмертие в виртуале. Но уж точно не настолько, чтобы я имела хоть малейшее представление о его планах.

– Окей, – вздохнул я. – Тогда – что вы знаете о «Светоче»?

– То, что ты собрал уже ровно половину. – Хель поболтала в бокале рубиново-красный напиток и сделала глоток. – И я бы на твоем месте держалась подальше от остальных осколков.

– Почему? И что это вообще такое на самом деле?!

– Абсолютная власть. Венец Всего. Или Большая Красная Кнопка – понимай, как хочешь, – ответила Хель. – В общем, страшная штуковина.

– Власть – звучит не так уж и плохо. – Я потарабанил пальцами по столу. – Чего в этом может быть такого?

– Я тоже так думала, – усмехнулась Хель. – Примерить на себя должность Владычицы, удрать в вирт от подступающей старости, болячек и налоговой инспекции, получить вечность, целый мир и пару коньков в придачу…

– И что пошло не так?

– Все, Антон. – Хель подалась вперед. – Ты хоть представляешь, что значит – быть самой Смертью? Я сейчас пью с тобой винишко – но все равно продолжаю судить всех, кто умирает там, наверху. Без обеда и выходных. На мне целый загробный мир! Но и это еще не самое паршивое! – Хель легонько ударила кулаком по столу. – Я чувствую, что что-то меняется. Границы миров уже почти упали, и уже совсем скоро никто не сможет их удержать.