На родной земле
Шрифт:
– И ты поверишь тому, кто хотел тебя убить? – отозвался я.
– Достойному нет нужды обманывать. – Есугей убрал саблю обратно в ножны, поднялся на ноги и протянул мне руку. – Я сдержу свое слово. А ты?
Вот зараза! Меньше всего на свете мне хотелось пожимать клешню так изящно прокатившего меня булгарина… но не валяться же на земле у его сапог. Синяя шкала откатилась достаточно, чтобы я мог попытаться… Нет, не мог. И сам Есугей, и его гвардейцы умели ускоряться немногим хуже меня самого и все, чего я добьюсь лишними телодвижениями – это еще одна «Окончательная». А она – как и аварийный выход из
– Мое имя Антор, – проворчал я, хватаясь за протянутую ладонь Есугея. – Я служу вышеградскому князю Мстиславу.
– Мне приходилось слышать это имя. – Хан одним рывком поставил меня на ноги. – Если слухи не врут, князь Мстислав не только великий воин, но и мудрый правитель… и разве стал бы такой, как ты, кланяться недостойному?
– Такой, как я?..
– Немногим даровано умение сражаться в двух мирах, – ответил Есугей. – Среди воинов мало тех, кого еще до рождения коснулся Тенгри… но и среди шаманов непросто отыскать того, кто может стать истинным багатуром.
– Багатур – это… воин-шаман? – догадался я.
Шах и мат, Видящий. Пока ты тешил себя сладким чувством собственной уникальности и запредельного хитроумия, нагибая игроков и даже целые кланы тайными знаниями в сочетании с волшебным копьем, булгары поставили производство боевых магов на поток. И, судя по мастерству самого хана и его телохранителей, сделали это уже довольно давно… задолго до того, как в просчитанном машинами Романова «Гардарике» вообще появились первые игроки.
– Воин духа. – Есугей указал мне на шкуры в центре шатра. – Любой может научиться владеть саблей или стрелять из лука. Но истинный багатур сражается иначе.
– И много у тебя таких… багатуров? – кисло поинтересовался я, устраиваясь поудобнее.
– Много ли звезд на небе, обители Тенгри? – Есугей хитро улыбнулся и уселся напротив. – Не спрашивай о моем воинстве, Антор-багатур. И не спеши. Ты мой гость – так поешь сначала.
По одному лишь кивку хана все его телохранители покинули шатер. Двоих, что не могли идти сами, под руки вытаскивали остальные. Последним выходил Джаргал. Он не унес Гунгнир с собой, а просто положил на землю около Есугея. Так близко, что я при желании мог бы дотянуться рукой.
– Можешь снять доспехи. – Хан чуть наклонился вправо и нащупал какой-то ремешок у себя на боку. – Они хороши в бою, но мы ведь больше не собираемся сражаться?
Не очень-то мне хотелось избавляться от брони – без нее я чувствовал себя непривычно-беззащитным, почти голым – но Есугей уже стянул панцирь и отстегивал щитки на руках. Он ничуть не боялся, хоть и знал, на что я способен. Или показывал, что доверяет мне и моему слову… И я выглядел бы трусом, если бы остался в доспехах. Не самая изящная манипуляция – но, Хель его забери, эффективная.
– Я – твой гость, хан, – проворчал я, стаскивая пластинчатый нагрудник вместе с кольчугой. – И мне нечего бояться в твоем доме.
Есугей промолчал, но в его взгляде мелькнуло одобрение. Видимо, я только что набрал в глазах всего булгарского народа несколько очков… Хотя и до этого на меня смотрели без особой злобы. Даже те, с кем я сражался.
Телохранители-кешиктены вернулись – но только для того, чтобы расстелить между мной и Есугеем что-то вроде походной скатерти. Через несколько мгновений
Почти наверняка в другие дни за трапезой хану прислуживали не его бронированные по самые глаза гвардейцы, а кто-то попроще. Но на этот раз еду приносили они… видимо, грядущий разговор не должен коснуться чужих ушей. Есугей перестраховался – значит, я нужен ему живым. По крайней мере, пока.
– Ешь, – Он указал на скатерть. – И пей. Силы тебе еще понадобятся.
Что, ж поглядим… Если меня до сих пор не укоротили на голову, есть шанс спастись и без «аварийного выхода». Я протянул руку и отломил кусочек суховатой конины.
А что, даже вкусно… по-своему.
Глава 32
Некоторое время мы ели молча. Есугей не начинал разговор — и уж тем более не начинал и я. О чем тут спрашивать? Я и так уже видел и знал достаточно. И о самом хане, и о его воинстве. Двухтысячная толпа легко вооруженных всадников, три-пять сотен кешиктенов и где-то десяток гвардейцев-багатуров, умеющих уходить в мир духов и орудовать саблями со скоростью молнии. Грозная сила в маленькой драке — вроде той, после которой меня скрутили и отобрали Гунгнир — но когда начнется настоящая свалка, их превосходство над княжескими дружинниками быстро сойдет на нет. Не так уж много времени потребуется, чтобы они выжгли весь дух, рубя головы направо и налево – и тогда от простых смертных их будет отличать только мастерство и опыт.
– Кто учил тебя сражаться, Антор? – наконец, заговорил Есугей. — Мне еще не приходилось встречать подобных воинов среди твоего народа. И никогда прежде я не видел того, с кем не смог бы справиться один на один. Но ты…
— У меня было много учителей, – отозвался я. – Мы равны по силе, хан. Пожалуй, я одолел бы тебя пешим на топорах или копьях, но случись нам биться саблями на конях – победа осталась бы за тобой.
– Ты умеешь говорить ничуть не хуже, чем драться. – Есугей снял с серебряного кувшина крышку и разлил по чашкам пенистый белый напиток. – Я не верю, что ты обычный воин, коих у князя Мстислава десятки, если не сотни. Я чувствую в тебе особый дар вести за собой людей. Сам Тенгри коснулся тебя, Антор.
— Тенгри – это ваше божество? – догадался я.
– - Степи велики, – усмехнулся Есугей. – Мой отец объединил многие племена, и каждое молилось своим богам. Иногда мне кажется, что в моем войске не найдется и двух человек одной веры – и все же они сражаются вместе. Духи предков есть у каждого рода – но Великое Небо одно над всеми.
Изящный ход – вместо того, чтобы причесывать весь свой разномастный кочевой народ под одну гребенку, Есугей не стал бороться с мелкими верованиями, а просто «назначил» им недосягаемое и далекое верховное божество… Или все, кто постигал умения Видящего ,так или иначе служат изначальным силам?