На руинах Эдема[СИ]
Шрифт:
Вроде, и не всерьез все это. Нет, ни травм, ни боли — никто из них не чувствует этого. Но все же под безупречным небом безупречного мира — искусственного Эдема — разворачиваются сражения. Тренировка, игра… Вот только никто из них не посмеивается, не шутит, не перебрасывается саркастичными замечаниями. Удар. Еще один. Кулак темноволосой женщины летит прямо в челюсть ее соперницы — гибкой блондинке — и достигает своей цели. Голова резко откидывается назад, и где-то в другом мире светловолосой пришлось бы после такого посещать стоматолога…
Их всего пятеро… Маловато для армии. Может, где-то далеко, в этой райской бесконечности, другие ангелы бьются друг с другом. А может и нет.
Вот пары меняются. Блондинка встает напротив юноши с темными вьющимися волосами. Пару секунд они глядят друг другу в глаза, как дикие звери перед дракой. А спустя эти мгновения взаимной проверки на прочность расправляют крылья и ныряют в чистейшее небо. Брюнетка и высокий юноша с аристократичным профилем продолжают наносить друг другу отточенные выпады, не поднимая голов наверх.
Только рыжеволосая хрупкая девушка не участвует в тренировках. Ее тонкие пальцы, кажущиеся на ярком свету чуть ли не прозрачными, рассеяно сплетают бледно-фиолетовые цветы в венок. Но вот по красивому личику пробежала тень, девушка поджимает губы и зажмуривается — ее настигли воспоминания, которые она не желает разделить с кем-то еще… Или не воспоминания? Черты неожиданно заостряются, становятся хищными… Теперь она излучает затаенную опасность, совершенно неуместную в окружающей обстановке. Как будто злодей из какой-то драмы перепутал все и выбежал на сцену, где разыгрывают добрую сказку, сломав волшебное очарование и вызвав испуганные слезы на детских лицах…
Цветы, судорожно сжатые в руках, слабо задымились, чтобы в следующий миг вспыхнуть голубым пламенем. Рыжеволосая в страхе распахнула глаза, в которых плясали отблески погасшего уже огня… В ее ладонях не было ничего, кроме горстки темного пепла…
Двое ангелов рухнули на землю, сцепившись друг с другом. Оба сразу же поднялись и даже сделали попытку натянуто рассмеяться. Но смех прозвучал как-то дико и неестественно и быстро завяз в тишине, как бабочка в меду.
Так проходили их дни в раю. Один за одним. Множество лет…
— Мы сражались и сражались, не знаю, зачем… Вряд ли потому, что хотели… Но и не потому, что кто-то велел. Так продолжалось до тех пор, пока… — ангел замолчал, подбирая слова.
— Говори же, — подбодрила его.
Он виновато опустил взгляд.
— Лоа — все дело в ней.
Я сдержано кивнула, чувствуя, как каменеют, судорожно сжимаются мышцы во всем теле. Следовало, конечно, ожидать, что разговор об ангелах не обойдется без ее упоминания. Следовало… однако я не была к этому полностью готова.
Ты должна, велела я себе. Всего то и нужно — забыть о собственных чувствах на несколько бесконечно долгих минут.
Кажется, у меня получилось.
— Продолжай, — крошечное слово стоило огромных усилий и, выдавив его из
— Ей начали сниться сны. Никому из нас не снились, а вот ей… Причем, как говорила она: это были не просто сны. Находясь в раю, она видела то, что происходило на Земле. Переживала страдания людей, умирала вместе с ними на войнах, оплакивала умерших близких. Но мы не могли осознать, что с ней происходит. Боялись, думали, возможно ли там сойти с ума… В одно утро она пришла мертвенно-спокойная, только глаза полыхали пугающей решимостью. Сказала, что отыщет кого-нибудь их тех, кто привел когда-то каждого из нас сюда. Будет просить о людях, чтобы их страдания прекратили. Предложила идти с ней — и мы все пошли.
Он снова замолк, а я задумалась. И поняла вдруг, что не могу ненавидеть эту странную девочку-ангела. Никогда не ненавидела и вряд ли смогу, чтобы она ни сделала. Хотя, считать ее второй младшей сестрой больше не сумею… Теперь внутри осталась только жалость к этому странному созданию, не приспособленному к нашему миру… И легкая горечь разочарования. Когда пускаешь кого-то себе в сердце, а он наносит удар — специально или нет, неважно — невозможно будет относиться к нему по-прежнему. Наверное, единственное, что я могу пожелать в отношении Лоа — чтобы наши пути разошлись и не пересеклись больше никогда. Так будет проще, по крайней мере, мне.
Что же Кайл… Разложить по полочкам свои чувства к нему пока что не в моих силах. Умом понимаю, что не имею права обвинять его, так же, как и Лоа… Вот только его я знала гораздо дольше и любила сильнее… и если от кого-то и ожидала предательства — точно не от него.
Время… Вот, что мне сейчас нужно. Чтобы приглушить, дать смириться и научится жить без чего-то важного. Но чтобы идти дальше, нужно сначала вытащить нож из спины… Что невозможно, пока я и Кайл (и Лоа) находимся вместе в этой коммуне. В моей голове уже зреет решение, пока не оформившееся еще окончательно, но… Я знаю, чего хочу.
— И что? — нетерпеливо тормошу Гелия.
— У Лоа все получилось, как видишь, — улыбается он, но как-то невесело.
— Лучше бы не получилось, — пробормотала я и закрыла лицо руками, надеясь, что смогу не заплакать.
Я услышала, как ангел встает с пола, и понадеялась, что он решил уйти и оставить меня ненадолго в одиночестве, но вместо этого он сел рядом со мной и, обняв, стал гладить по волосам. Я не стала сопротивляться, мне было приятно его доброта и неожиданное сочувствие. Однако то, что случилось следом, поразило меня до глубины души.
Гелий вдруг мягко, но решительно обхватил мое лицо руками и… поцеловал. Внутри меня, от самого сердца, начало разливаться тепло. Голова закружилась, и я начала отвечать на поцелуй. Но тут страшная мысль поразила меня. Резко вырвавшись из нежных объятий, я, задыхаясь, спросила у него жалобно, путаясь в словах:
— Скажи только…. То, что происходит — это… это как у Лоа и Кайла?
Ангел пристально посмотрел мне в глаза и твердо сказал:
— То, что я чувствую к тебе, принадлежит только мне. И никто и ничто не навязывали мне этого.