На секретной службе
Шрифт:
Тем временем Лёва, очутившийся на пути у несущейся по бездорожью «Нивы», бросал свой автомобиль из стороны в сторону, стремясь избежать лобового столкновения. В результате этих маневров он потерял управление и на скорости около шестидесяти километров в час с грохотом налетел на каменную насыпь.
Его «Тойота» взмыла ввысь, выбрасывая в темноту лунатические пучки света, пролетела не менее полутора десятков метров и опрокинулась, чтобы продолжить движение уже на боку, бороздя твердую степную землю.
«Нива» крутнулась волчком и, развернувшись на сто восемьдесят
Притормозивший Шурик двинулся параллельным курсом, нисколько не стремясь сократить дистанцию с чересчур прыткой «Нивой». Если бы он знал, что за ее рулем сидит тот самый человек, который вчера свернул ему челюсть, он бы, пожалуй, и вовсе повернул обратно. Но пока что Шурик думал лишь о трех тысячах долларов, обещанных ему за участие в операции. Его «Ауди» была довольно устойчива на ухабах и могла развивать вполне приличную скорость.
Он еще рассчитывал на успех.
Обнаружив преследование, Штейн налег на руль всем своим весом и заложил скрипучий, выворачивающий наизнанку поворот. Джип изменил направление движения почти под прямым углом, тяжело перевалил через глубокую рытвину и помчался по темной равнине. При толчке американец ушибся о приборную доску, и кровь хлестала из его носа. Но хуже всего, что гонка по пересеченной местности не позволяла ему править одной рукой, чтобы пустить в ход оружие. Пистолет давно упал с сиденья и теперь елозил по полу, норовя заклинить педали.
От страха Штейна подташнивало. Только теперь он сообразил, что сидеть в офисе, дожидаясь нагоняя или даже ареста, было гораздо безопаснее, чем мотаться по безлюдной степи, постепенно погружающейся во мрак.
Бугры и впадины мелькали с бешеной частотой, сливаясь в сплошное неразличимое месиво. Столбы света от фар джипа то взмывали к небу, то упирались в землю. От сумасшедшей тряски зуб на зуб не попадал, а селезенка издавала звуки, напоминающие кваканье лягушки.
Штейн слегка приободрился, когда выскочил на относительно ровную глинистую дорогу, рассекающую сплетение ободранных кустов. На скорости он обязательно оторвется от русского. Лишь бы не подвели нервы и зрение.
Пахнуло серой и мусорной свалкой. Она находилась сразу за пологим холмом, через который перевалили поочередно «Чероки», «Нива» и увязавшаяся за ними «Ауди». Все три машины миновали спуск и помчались вдоль дымящихся гор мусора. Под колесами лопались жестянки, трещали доски, шуршали раздавленные картонки. Свалка растянулась на несколько сотен метров, отравляя ночь своим невыносимым зловонием.
Сразу за ней началась узкая асфальтовая полоса, корявая, как потрескавшаяся короста. Вдали заманчиво мигали и переливались огни Одессы, благополучное возвращение в которую стало смыслом всех действий Сида Штейна. Он даже собирался вознести молитву небесам, когда с недоумением обнаружил, что оранжевая «Нива» мчится не позади, а рядом, развивая по бездорожью такую же скорость, с которой ехал он сам. Более того, этот чокнутый русский Джеймс Бонд умудрялся целиться в него из пистолета!
– Don’t shoot! – завопил Штейн, путая
Едва различимые звуки выстрелов оборвали эти бессмысленные вопли. Огненная вспышка в голове Штейна была столь яркой, что он ослеп – ослеп навсегда.
Потерявший управление «Чероки» врезался в бетонную плиту с торчащими из нее стальными прутьями, оторвался от земли, кувыркнулся в воздухе и грохнулся на смявшуюся крышу.
Штейн, торпедой протаранивший лобовое стекло, ничуть не обеспокоился по этому поводу. Вот уже как три с половиной секунды он был не жилец на этом свете.
Не до жиру, быть бы живу.
Мысленно попрощавшись с гонораром, Шурик ударил по тормозам. Цепляясь задними колесами за асфальт, «Ауди» пошла юзом. Запахло паленой резиной.
Сплюнув выступившую из десен кровь, Шурик выбрался наружу и взял пистолет обеими руками.
Успевшая развернуться «Нива» находилась в ста метрах от него, работая на холостых оборотах. Потом ее фары вспыхнули ярче, и она рванулась вперед.
Облокотившись сведенными вместе руками на открытую дверцу, Шурик заработал указательным пальцем, целясь чуть выше слепящих его фар. Стрелял он почти в упор и с такой дистанции, что пули наверняка прошивали «Ниву», словно лист пенопласта.
Шурик почти физически ощущал, как они дырявят грудь противника, вырывая куски мяса из его спины. Опьянение собственной удалью заставляло его выкрикивать что-то торжествующее.
Он еще кричал, когда оранжевый вихрь смел его вместе с дверцей «Ауди», забросив в такую непроглядную тьму, что выбраться оттуда на свет божий уже не представлялось возможным.
Там не было необходимости стрелять и убивать, оружия там тоже отродясь не водилось.
А палец умирающего все дергался и дергался, попусту гоняя ночной воздух.
Возвратившись к перевернутой «Тойоте», Бондарь вышел из машины. Потрогал стволом «беретты» подбородок. Спросил у корчащегося на земле парня:
– Тебя как зовут?
– Лёва, – простонал тот.
– Плохи твои дела, Лёва.
– Сам знаю, что плохи. Рулевая колонка брюхо проткнула.
Надеясь вызвать к себе сострадание, парень оторвал от живота окровавленные ладони и выставил их перед собой.
Бондарь даже не взглянул на протянутые к нему руки. Он достаточно повидал крови на своем веку. Та, которую проливали враги, оставляла его равнодушным.
– Твоя главная беда не в проткнутом брюхе, Лёва, – сказал он. – Мы ведь уже встречались с тобой, верно? А ты не сделал соответствующих выводов.
– Сделал, – страстно произнес раненый. – Сделал выводы.
– И какие же?
– Ну его на хрен, этого американца толстозадого. Не стану на него больше работать.
– Что ж, разумно. Это правильное решение, я полагаю.
– Да? – Глаза парня загорелись отчаянной надеждой. – Вы отвезете меня в больницу?
– Я не договорил, Лёва, – сказал Бондарь. – Правильные решения хороши лишь тогда, когда они осуществляются своевременно. А ты свое решение принял поздно.