На съемках в Новом Орлеане
Шрифт:
Положив голову на мягкую резиновую подушечку, она наслаждалась теплой водой, успокаивавшей ее нервы и гнавшей прочь тревоги. Стук в дверь ванной комнаты прервал ее грезы о том, как они с Майклом занимаются любовью на залитом солнцем пляже…
– Входи.
Соблазнительный аромат ударил Майклу в нос, как только он открыл дверь. Воздух в комнате был душистый и влажный, как в тропическом лесу. Одного взгляда на Лорелей, по самые плечи погруженную в густую пену, на светлые волосы, в живописном беспорядке поднятые кверху,
– Я подумал, может быть, ты захочешь чаю.
– Спасибо. – Ее улыбка была теплой, но отстраненной. Почти настороженной. – В фильмах положительный герой всегда дает героине бренди после того, как отрицательные герои едва не убивают ее.
– Это в фильмах. А я подумал, что чай будет полезней для расшатанных нервов. Но могу принести и бренди.
– Нет. С удовольствием выпью чаю. – Она протянула руку.
Он подал ей чашку, борясь с желанием вытащить ее из шелковой благоухающей воды.
Подавив в себе почти непреодолимое желание затащить Майкла к себе в ванну, Лорелей отпила чаю. Она блаженно вздохнула, словно отведала божественный нектар, а не сладкий чай с корицей.
– Просто замечательный чай. Спасибо, – сказала она.
– Пожалуйста. – Понимая, что ему лучше уйти прямо сейчас, пока ничего не произошло, он сел на край ванны и взял с кафельной полки губку из люфы. – Повернись. Я потру тебе спину.
– Боже мой! – Она сделала еще один глоток.
Он окунул губку в пену, потом отжал ее, так что вода потекла Лорелей на плечо.
Их взгляды встретились. В ту же секунду оба поняли, что назад дороги нет.
– В таком случае, – произнесла Лорелей дрожащим голосом, – я не могу отклонить столь галантное предложение.
Майкл провел шершавой мочалкой по гладкой фарфоровой коже.
У него замерло сердце, и он отчаянно пытался вспомнить, как делаются дыхательные упражнения.
– Может, нам притормозить?
– Угу, – спокойно согласилась Лорелей. Ее рука скользнула по его шее, погладила широкое плечо. Она почувствовала, как оно напряглось от ее прикосновения. – Ты не можешь заняться со мной любовью? Я жду не дождусь…
Это было бы так просто, черт возьми! Проблема была в том, что Майкл не верил во все то, что легко давалось.
– Лорелей…
– Ты спас мне жизнь сегодня, Майкл. – Она прижала свою ладонь к его груди. Глаза ее пристально и многозначительно смотрели на него. – Теперь мне нужно, чтобы ты помог мне снова поверить в то, что я жива.
– Значит, я должен рассматривать это как акт милосердия?
Ее желание росло. Такого она никогда не испытывала раньше.
– Если тебе это поможет выйти за рамки твоего дурацкого правила, можешь считать, что так.
Лорелей вздохнула. Ее руки обвились вокруг его шеи.
Он поцеловал уголок ее губ.
– На вкус ты осталась такой же.
– Расскажи
– Никогда не думал, что богиня чувственности Голливуда станет напрашиваться на комплименты.
– Всем женщинам необходимо слышать комплименты, О'Мэлли. – Она затрепетала, когда губы Майкла скользнули дальше и задержались около ее уха. Он осторожно куснул нежную мочку. – Даже богиням чувственности.
– Хочешь услышать комплименты? – Его ладонь, скользнувшая сквозь тающие пузырьки, охватила ее грудь. От этого интимного прикосновения Лорелей задрожала всем телом. Он прижался губами к ее губам. – Иногда твой вкус напоминает солнечный свет… весенний дождь… А иногда…
Он оторвался от ее рта и увидел, как она провела языком по губе, словно желая снова почувствовать вкус его поцелуя.
– А иногда? – Ее сердце на секунду замерло, когда он, поглаживая пальцем ее сосок, прильнул к Лорелей долгим глубоким поцелуем. У нее закружилась голова.
– А иногда напоминает искушение. Жаркое и темное. Густое как кофе с цикорием и бренди. – Теперь он сам провел языком по ее губам. Потом – вниз по шее. – Я думаю, мне всегда будет тебя мало, Лорелей.
Именно это ей и надо было услышать. Лорелей поцеловала его в ответ. Волнующим, страстным поцелуем.
Возьми меня! Не было необходимости произносить эти слова вслух. Они слышались в ее вздохе. Они ощущались в кончиках ее пальцев, пробегавших по его плечам, сновавших вверх-вниз по его спине. Возьми меня!
Майкл с готовностью подчинился. Он вытащил ее из остывающей воды и, прижав к себе – грудь к груди, бедра к бедрам, губы к губам, – спотыкаясь, понес из ванной на кровать.
Он хотел быть нежным. Хотел овладеть ею не спеша. Хотел показать, что некоторые вещи стоят ожиданий. Но слишком долго сдерживаемое желание прорвалось, как в шторм река через дамбу. Он рухнул на кровать, перевернулся, вдавив ее в матрас. Услышав сквозь гул в голове ее испуганный вздох, Майкл заставил себя отпрянуть.
– Прости.
– Не смей извиняться! – Ее пальцы рванули его рубашку так, что пуговицы разлетелись во все стороны. Лорелей охватила страсть. Безрассудство этой женщины еще больше разжигало его ужасный голод. – Я хочу тебя, Майкл. И всегда хотела.
Он быстро сорвал с себя рубашку и освободился от остальной одежды.
Обхватив его бедра своими длинными ногами, она крепко прижала его к себе. И они вместе закачались на волнах десятибалльного шторма…
Чувствуя себя так, словно его вывернули наизнанку, Майкл откинулся на подушки. Долго-долго ни один из них не мог произнести ни слова. Тишину нарушало лишь их неровное дыхание. Земной запах любви смешался с ароматом цветов, исходившим от ее кожи.