На Север!

Гришин Сергей Дмитриевич

– Средства на что? – всё ещё не понимал я.

– В этих сагах рассказывается в том числе и про Рагнарёк – конец света, в котором гибнут практически все герои, – проигнорировал мой вопрос Антуан. – По сути – та же Последняя Война.

– После войны рано или поздно связь удалось установить с большинством Небесных городов, – перебил спутника Аркадий Петрович. – А вот что творится на земле – известно далеко не во всех районах. Да этого и не нужно правительствам. Им бы сохранить контроль над производствами, находящимися в подведомственных зонах. Особенно много белых пятен на севере. Если в Новом Петербурге

ещё кое-как справляются с наблюдением за поверхностью, то в Архангеле с этим вообще беда. А что происходит дальше Питера – на Скандинавском полуострове – мы имеем очень приблизительное представление.

– А что, – уточнил я, – там разве нет Небесных городов?

– Дипломатические отношения не налажены, – скупо ответил поэт.

– Короче говоря, у нас документальное путешествие с целью сбора информации о населении и его фольклоре, – резюмировал протодиакон.

– Допустим, – я почесал макушку. – А при чём тут я?

– По имеющимся у меня сведениям, – Ароз Азорин заговорщически подмигнул, – царица Светлана, твоя мать, находится где-то на севере.

– Север большой, – я пожал плечами.

– Есть след. Он, разумеется, уже порядком подзатёрся с годами. Но кое-что, я думаю, мы сможем разузнать. Ну, что? Ты заинтересован? – поэт остановился, заглядывая мне в глаза.

– Спрашиваешь! – я хмыкнул и кивнул. – В своём прошлом путешествии я изредка наталкивался на мамины следы. И у меня каждый раз сердце начинало биться чаще. Разумеется, я буду рад любой возможности узнать о её судьбе!

– Значит, решено, – Аркадий Петрович похлопал меня по плечу.

– Думаю, да. Всё-таки есть своя прелесть в том, что я третий сын. Степана или Абрама никто так просто не отпустил бы.

– Кстати, а где этот ваш героический Степан с его суворовскими шлёпанцами? – полюбопытствовал Антуан.

Я поведал им историю о своей утренней разведке.

– Так что Стёпа поехал разбираться с ситуацией, – закончил свой рассказ я.

– Интере-есно, – протянул протодиакон. – Значит, говоришь, маленькая девочка?

– Да, – кивнул я. – Довольно милая. Была. Пока клыки не появились.

– Что-то мне это напомнило, – Антуан потеребил бородку.

– История про маленькую девочку-вурдалака? – удивился Аркадий Петрович.

– Нет. Вон тот памятник, – Антуан указал на усадьбу бояр Отрыжкиных, недалеко от которой возвышалось заросшее травой и мхом нечто, отдалённо похожее на вылезающего из-под земли мужика с раскинутыми руками. – Что это?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Всегда здесь стояло.

– Такое ощущение, что кто-то выбирался из могилы, но застрял. И теперь вроде как говорит: «Ну, не смог. Кто ж виноват?», – Аркадий Петрович подошёл к тому, что его спутник назвал памятником и постучал по зелёной поверхности. – Там внутри явно нечто твёрдое. Остатки какого-то древнего монумента?

– Кто ж теперь узнает? – хмыкнул я. – Говорят, после ударов каким-то хтоническим оружием здесь камня на камне не осталось.

– Ты хотел сказать, тектоническим? – уточнил поэт.

Я вновь пожал плечами. В моих книжках я не читал ни про одно, ни про другое.

Антуан же выудил из кармана свою пипку и стал делать картинки этого… пусть будет монумента. Просто монумента, себя на фоне монумента, нас на фоне монумента, себя без монумента, себя на фоне усадьбы

Отрыжкиных, себя на фоне травы, себя на фоне неба…

– Что-то увлёкся Антоха, – Аркадий Петрович осуждающе поглядел на своего спутника.

– А что он делает? – спросил я.

Когда я попал в Небесную Москву, меня поразила любовь местных жителей к репортажной съёмке. Вместо того, чтобы оказать помощь ближним, они предпочитали всё запечатлевать своими приборами… как же их… Пипками, короче.

– Блог, – таинственно сообщил поэт.

– Блохи? – не понял я. – Ну, тогда зря вы от бани отказались!

– Это его личная страничка в сети, – пояснил Аркадий Петрович.

– А! – я хлопнул себя по лбу. – Точно! У вас же документальное путешествие. Так он что, будет каждый свой шаг так вот снимать и в сеть выкладывать?

Поэт кивнул. Антуан же перестал кривляться перед своей пипкой и теперь стучал пальцем по экрану, отчаянно сопя.

– Что-то пошло не так? – спросил Аркадий Петрович, приподняв бровь.

– Не могу отправить, – поморщился протодиакон. – Сети нет.

– У нас это обычное явление, – с видом знатока промолвил я.

– Ладно, не переживай, – Аркадий Петрович похлопал спутника по плечу. – В путешествии где-нибудь да появится. Тогда все твои подписчики всё разом увидят.

– И то верно, – облегчённо улыбнулся Антуан. – Слушай, – глаза его загорелись идеей, – а почитай на камеру что-нибудь из своего. Что-нибудь лирическое. А я тебя поснимаю на фоне этого древнего артефакта.

Аркадий Петрович ненадолго задумался, а потом опёрся на старинный монумент, прикрыл свои очи и продекламировал:

Где ты, Русь, моя родная?Сверху смотрят небеса.Не видать конца и края-Хмарь заволокла глаза.Как приблудный проходимец,Я смотрю твои руины.Только нечем поживиться.Наберу хотя б малины.Пахнет яблоком и медомПахнет свиньями и хлебом.Рак свистит за косогоромИ Толян храпит за хлевом.Разбегусь и прыгну в лужуЗахлебнусь в родной грязи я,Все увидят, как натужноЯ люблю свою Россию.Если крикнет кто-то местный:"Чем тебе не жизнь в раю?"Я скажу: "Не надо рая,Лучше я назад, в Москву".

Внезапно монумент вздрогнул. Аркадий Петрович в ужасе отскочил ко мне. Впрочем, продолжения не последовало.

– Что это было? – схватившись за сердце, поинтересовался поэт.

– Не знаю. На моей памяти это впервые.

– А что случилось? – кажется, Антуан не осознал произошедшего и смотрел возмущённо. – Чего вы так пугаете? У меня рука дёрнулась!

– Кажется, этот древний памятник пошевелился, – пробормотал Ароз Азорин.

– Да ладно, – отмахнулся протодиакон. – Тебе показалось.