(На)следственные мероприятия
Шрифт:
Нет, радости или воодушевления я не испытывал. С чего бы? Но и особого повода пугаться пока тоже не намечалось. Хотя бы потому, что часть людей, заработавших с моей помощью неприятности, убила бы меня, не тратя лишнего времени и сил, часть – изрядно помучила бы, прежде чем убить, а остальные… Да и остальные тоже. Убили бы. По крайней мере, выкупа требовать не стал бы никто. Не с кого и нечего. Существовала вероятность шантажа и вымогательства, но скорее от меня что-то кому-то понадобилось бы, а не я выступил бы ценным призом.
Ехали долго. Наверняка, кругами, чтобы оторваться от наблюдения, если таковое предполагалось в наличии. И чтобы замести следы. Потом мне настойчиво предложили совершить еще одну пешую прогулку, включившую в себя и несколько пролетов ступенек, в какой-то момент остановили, я почувствовал, что руки снова свободны, а за спиной прошелестела закрывающаяся дверь.
Снимать с головы мешок, или чем там меня накрыли, не слишком-то хотелось. Но раз уж предоставили такую возможность…
Комната была просто замечательная. Самое то, чтобы дезориентировать полностью: ни окон, ни дверей, только однотонный стеклопластик вокруг. Что, кстати, позволяло предположить одну малоприятную штуку. Скорее всего, эти стены – вовсе даже не стены, а окна. В смысле как в аквариуме. А значит, кто-то собирается за мной наблюдать, и довольно внимательно. Но зачем?
– Вы готовы ответить на несколько вопросов, мистер Кейн?
Голос прозвучал словно сразу со всех сторон. Мерзкий эффект, но, видимо, на это и был расчет устроителей здешнего цирка. И конечно же голос незнакомый. Смодулированный? Может быть. Только в моей ситуации подобное предположение мало что решало. А с другой стороны, если какая-то достаточно влиятельная и уверенная в себе общность людей озаботилась тем, чтобы притащить меня сюда, имело смысл испытать немного гордости. Так, самую малую малость.
– А вы не могли задавать ваши вопросы в другом месте? Более… уютном?
– Место не имеет значения. Важна лишь правда.
Ага, как же!
– Думаю, за чашкой кофе я был бы намного откровеннее.
– Придется обойтись тем, что есть.
То есть чего нет. Примерно так я и думал.
– Что вам нужно?
– Ответы.
– И много?
– Сколько понадобится.
– Хорошо. – Я кивнул и сел на пол у одной из стен. – Слушаю.
– Это мы будем вас слушать, мистер Кейн. Или удобнее обращаться к вам по званию?
– Без разницы.
– Вы пренебрежительно относитесь к вашему капитанскому чину?
Потрясающе! Так, понимаю, шоу началось?
– Не испытываю особой привязанности.
– Вас не заботит карьера?
– Скорее я ее не забочу.
– Поясните.
– Не люблю принимать на себя ответственность.
– Поэтому никогда не были женаты?
А это-то здесь каким боком замешано?!
– Моя семейная жизнь – мое личное дело.
– И тем не менее у вас есть дочь.
А
– Приемная.
– Одинокому человеку достаточно трудно получить право на усыновление или удочерение. Что заставило вас добиваться такого разрешения?
Ха! Добивался, как же! В гробу видел. В белых сандалиях. Хотя… Эти люди осведомлены не на сто процентов. И даже не на пятьдесят. Значит, не по ведомству тетушки и ее знакомых проходят. Вот только радоваться мне этому неожиданному открытию или нет?
– Чувство жалости.
– Поясните!
– У меня была возможность не оставлять ребенка сиротой, и я этой возможностью воспользовался. Все просто.
– Вы любите свою дочь?
Трудный вопрос. Как я вообще отношусь к Адвенте? Она хорошая. Забавная. Умница. Какой вырастет, конечно, еще неизвестно, но то, что есть уже сейчас, очень даже милое. Умиляет то есть. Временами. Временами доводит до ручки. Нормальные семейные отношения, одним словом.
– Без комментариев.
– Вы любите свою дочь?
– Вы плохо поняли мой ответ?
– Это не ответ.
– Мои чувства к ней должны волновать только нас двоих, и никого больше.
– Вы любите детей?
Как можно любить или не любить то, что постоянно присутствует в твоей жизни? Сначала были сестры, потом, едва я начал отвыкать от шумной беготни по дому, появилась Эд. Ну а до нее еще один великовозрастный ребеночек на мою шею свалился, и неизвестно, кто обычно доставляет больше хлопот… Дети? Они просто часть того, что составляет мое существование. А себя я, признаться, воспринимаю не слишком положительно.
– Я люблю, когда они вырастают.
– Любите заниматься воспитанием?
– Ненавижу.
– Так категорично?
Я пожал плечами:
– Это преступление? У меня не педагогическое образование, если вас интересует.
– Ваше образование нам известно. Как и ваш послужной список.
– Жалкие несколько строк? Надеюсь, вы получили удовольствие от прочтения.
– Те строки не отражают действительности. И ничего не говорят о человеке по имени Морган Кейн. Или вас правильнее было бы называть Морган Дэниел Уоллес Кейн?
– Как вам угодно.
– А как угодно вам? Или второе имя вас смущает? Может быть, вы его стыдитесь из-за того, что совершали, называя себя «Дэниел Уоллес»?
Вот ведь приставучий гад! А вопросы странные, да. Очень странные. Непонятно, чего этот дознаватель хочет добиться.
– Не стыжусь.
– Потому что, прикрываясь им, исполняли приказы?
Второе имя. Единственная память о матери. Откуда же тут взяться стыду?
– Потому что независимо от имени, которым называюсь, всегда делаю то, за что готов нести ответственность.
– И как далеко простираются пределы вашей ответственности?
– Так же далеко, как пределы доверия того, кто… захочет мне довериться.