(На)следственные мероприятия
Шрифт:
Голос смолк. Окончательно и бесповоротно. Зато дверная створка медленно отъехала в сторону, пропуская в комнату…
– Сеньора? Что вы здесь…
Я еле успел подняться, и хорошо, что не отошел от стены, потому что инфанта, воткнулась в меня чуть ли не с разбега, обхватила руками и прижалась к моей груди на очень долгую минуту. Или на пять, не знаю. По крайней мере, напряжение в ее теле стало ослабевать, лишь когда я обнял Элисабет за плечи.
– Я так давно хотела это сделать… – прошептала
– Впечатать меня в стену?
– Дотронуться…
– Ну и как ощущения?
– Тепло… И спокойно.
– А разве есть повод для волнений?
– Собственно говоря, да, – сказал старик, на коляске закатившийся в комнату, тот самый, кому мы каждый раз ходили сдавать наши «лабораторные работы». – Приятных, но тем не менее.
– Может, мне хоть кто-то из вас хоть что-нибудь объяснит? А то я начну думать нехорошее. Очень.
Инфанта подняла на меня глаза, покраснела и снова уткнулась носом в мою рубашку.
– Видите ли, по ряду обстоятельств у мисс Арагона возникла необходимость в назначении опекуна. И, поскольку выбирать – целиком и полностью ее право, она предложила вашу кандидатуру.
– Учитывая ситуацию, решение… э… не самое разумное.
– Оно не противоречит правилам.
– Даже в сочетании с моей работой?
Старик улыбнулся:
– Никоим образом. Дело в том, что опекун представляет интересы мисс Арагона в делах, связанных с формальными общественными отношениями, как то: обучение, медицинские операции, наследственные дела, изменения семейного положения…
– Что стряслось? – строго спросил я у макушки Элисабет.
– Я… Мне предложили выйти замуж.
– Не рановато ли?
Инфанта не ответила и, подозреваю, снова густо покраснела.
– Это уже подробности, капитан! – уверил меня инвалид-колясочник. – Главное, что вас признали достойным кандидатом на роль опекуна, и за неимением других претендентов…
– Что?!
– С этой минуты и до дня совершеннолетия вы назначаетесь полноправным опекуном Элисабет Айрин Мария-и-Доминик Арагона.
– Эй! А у меня есть в этом доме право голоса?
– Вы не хотите? – робко спросила Элисабет, наконец-то поднимая голову.
– Я не… Да при чем тут хотение?! Вы хоть себе представляете, к чему все это сумасшествие может привести?
– Вы не хотите… – всхлипнула инфанта.
– Это… очень сложная ситуация. Для всех нас. И по долгу службы я…
– Долг службы же не мешал вам делать все те вещи? – справедливо заметила инфанта.
– Они были моим…
Ну и зачем я собираюсь соврать? В приказ Барбары никакое самовольство не входило. Тем более то, которое мне удалось сотворить.
– Вы же сделали все это?
И такой проникновенный серо-голубой взгляд!
– Уверяю, никаких проблем с правилами не возникнет, –
Примерно с середины я перестал его слушать, потому что в голове отчетливо и ясно билась всего одна мысль: ну, Морган Кейн, ты и попал!
Конечно, можно было отказаться. И, скажем, гордо уйти. Но такой поступок означал бы как раз преступление против моих же собственных слов. Да-да, тех самых. Про доверие. А предать человека, который готов отдать тебе на растерзание два года собственной жизни… Правда, еще неизвестно, кто кого будет терзать. М-да.
– Я должен что-то подписать?
– Достаточно устного согласия. Наша беседа заносится в протокол.
Ну хоть тут бюрократии поменьше, чем в Управлении! Мне и так еще объяснительную Барбаре писать придется в пяти экземплярах… Возможно, вместе с рапортом об отставке.
– Итак, мистер Кейн, вы согласны принять на себя обязанности опекуна мисс Элисабет Айрин Мария-и-Доминик Арагона?
Я еще раз посмотрел в серо-голубые глаза и кивнул:
– Да.
Первым меня поздравил конечно же Диего. Прямо у машины. Ну, с ним все было понятно: скинул часть проблем на чужие плечи, чем не радость? Заговорщицки подмигнул, хлопнув меня по спине:
– Решил продолжить заботиться о сеньоре?
– Я бы сказал, решили за меня.
Он понимающе протянул:
– За тебя, конечно. И по-прежнему нет смысла спрашивать кто?
Вот именно. Никакого. Потому что все действующие лица этой пьесы известны.
– Но я рад.
Ага, еще бы. Верю сразу.
– А я вот… не осознал всей радости. И пока осознаю, буду очень признателен, если меня подбросят до школы. Кстати… – Я повернулся к Элисабет: – Сегодня разве нет занятий?
– Я прогуляла, – скромно потупилась инфанта. – По уважительной причине!
– По уважительным причинам отпрашиваются, а не прогуливают. Разница ясна?
Диего хмыкнул:
– Вы правда этого хотели, сеньора миа?
– Не знаю, – честно ответила та. – Но… Все равно так хорошо. Хорошо ведь?
Телохранитель хмыкнул еще многозначительнее и отправился к водительскому месту.
Тишина смутила меня еще на подступах к школе, а когда я добрался-таки до учебных классов, выяснилось, что занятия уже закончились. Давно. Но на вопрос об Адвенте мне ответили, и довольно вежливо: