На службе Мечу
Шрифт:
Холодный вихрь, казалось, пронёсся по капитанскому мостику “Стального кулака” и уже осязаемое напряжение стало ещё больше.
— Не знаю, насколько это существенно, сэр, — ответила Уотсон, — но я согласна с вашей оценкой.
— Было бы прекрасно, если бы мы оба ошиблись, — заметил Оверстейген. — К сожалению, не думаю, что это так. Коммандер Аткинс.
— Да, сэр, — отозвалась астрогатор.
— Через какое время мы достигнем гиперграницы сохраняя ускорение и курс?
— Примерно через двенадцать минут, сэр.
— Насколько мы можем уменьшить это время?
— Секунду,
— Канонир?
— Да, сэр? — отозвался Блюменталь.
— Через какое время Цель Три достигнет предела максимальной досягаемости ракет в активном режиме при условии постоянных ускорений?
— Если принять ускорение неизменным, а досягаемость ракет аналогичной хевенитской, то Цель Три войдёт в пределы своей расчётной досягаемости примерно через десять минут, сэр, — быстро ответил Блюменталь. — Однако я должен отметить, что если это корабли постройки Лиги, то они могут нести оружие солли, а мы не располагаем никакой достоверной информацией о характеристиках ракет Солнечной Лиги.
— Принято, — произнёс Оверстейген. — А если мы пойдём к гипергранице курсом, предложенным астрогатором?
— Примерно девять целых три десятых минуты. Смена курса позволит ему срезать очень немного. Но опять же, сэр, этот расчет основан на эффективности хевенитского компенсатора на полной боевой мощности, а корабль постройки солли может оказаться способен развить большее ускорение, чем хевы.
— Ясно. — Расчёту капитанского мостика “Стального кулака” казалось, что прошла маленькая вечность, однако на самом деле прошло всего лишь пять секунд до того, как капитан Оверстейген принял решение.
— Рулевой, по моей команде выходите на кратчайший курс к гипергранице, как указал астрогатор.
— Есть, сэр, — исполнительно отозвалась рулевой.
— Канонир, я желаю, чтобы в момент смены курса по Цели Один был произведён залп с обеих бортов ииз погонного оружия. Знаю, что вам придётся разделять каналы наведения, однако я хочу залп максимального веса. Врежьте ему хорошенько, так как мне кажется, что все эти типы, кто только сможет, последуют за нами в гипер.
— Есть, сэр, — чётко подтвердил Блюменталь.
— Очень хорошо. Рулевой. Пошёл!
* * *
— Какого?!.
Джером Тайлер недоверчиво уставился на свой монитор, поскольку к “Охотнику за удачей” внезапно метнулись никак не меньше шестидесяти ракет. Ни один тяжёлый крейсер не мог иметь такого мощного бортового залпа! Ублюдки что, всё это время тащили на буксире ракетные подвески?
— Тактическая секция! Врубай РЭБ! ПРО открыть огонь! И стреляйте в этого сукина сына!
* * *
— Включились их средства РЭБ,
Цель ракет растворилась в расплывчатом шаре помех и на буксирующих лучах пробудились к жизни чудовищно эффективные имитаторы. Системы Блюменталя не потеряли полностью захват цели, но её положение стало намного более нечётким и неопределённым и, поскольку свою роль сыграло сочетание нехватки каналов наведения и эффективности имитаторов, по меньшей мере четверть ракет “Стального кулака” ушла на ложные цели, То, что “Стальной кулак” даже после смены курса был направлен носом к цели, позволило ему ударить одновременно залпом с обеих бортов и из носовых погонных установок, но без разделения он располагал каналами наведения лишь для четверти выпущенных птичек и это сказалось.
Всё же, как бы хороша ни была РЭБ противника, было ясно, что они не дотягивают до возможностей “Призрачного всадника”. Цель Один и Цель Два ответили на огонь “Стального кулака” практически немедленно, однако они на двоих выпустили всего восемь ракет. Несомненно, эти ракеты были выпущены только из погонных установок, что означало, что их бортовые установки не могли тягаться с мантикорскими по возможности всеракурсной стрельбы.
Однако это была единственная из по-настоящему хороших новостей. Оверстейген наблюдал, как его противоракеты и лазеры ПРО встретили приближающийся залп.
Системы радиоэлектронного противодействия ракет враждебных крейсеров точно также, как и возможности их систем РЭБ, были намного лучше, чем у любого хева. Целеуказание системам ПРО было намного хуже, чем обычно, и две из приближающихся ракет уклонились не менее чем от трёх противоракет каждая. Лазерные кластеры ПРО Блюменталя прикончили их до того, как они добрались до рубежа атаки лазерных боеголовок, но мантикорская ПРО не должна была подпустить так близко ничего из такого маленького залпа.
— Два попадания в Цель Один! — объявил один из рядовых Блюменталя почти сразу после того, как лазеры, едва зацепив, остановили вторую из ракет. Чем, кисло сказал себе Оверстейген, после залпа шестьюдесятью ракетами хвалиться не стоило.
Однако, это было лучше, чем то, чего добился противник.
* * *
“Охотник за удачей” содрогнулся, когда в его носовую оконечность ударили два рентгеновских лазера. Взвыли сирены. Они вошли практически прямо спереди, где не было бортовой стены, чтобы их удержать, и броня разлетелась под их дикой мощью. Кластер Четыре снесло и тот же луч пошёл вглубь, серьёзно повредив Гравитационный сенсор Один и разгерметизировав Погреб Два. Второе попадание ударило под более тупым углом, не пробив корпус навылет, однако оно пришлось прямо по Пусковой Четыре. От этих двух попаданий погибли семнадцать мужчин и женщин и ещё шестеро получили ранения, и Тайлер ощутил мощный панический всплеск почти суеверного ужаса.