На службе Отечеству
Шрифт:
– Погостили, ребята, и хватит. Спасибо за хлеб-соль, как говорят у нас на Калининщине. Пора за дело.
Блохин с группой ушел. Мы начали готовиться к форсированию Вислы. Переправочных средств не было, так что рассчитывать приходилось на то, что оказывалось под рукой. С капитаном Пресняковым и лейтенантом Елагиным еще и еще раз продумывали выход к реке и захват плацдарма. Трудноразрешимых вопросов было много.
– Куда ни кинь - везде клин, - почесал затылок адъютант старший батальона.
– Что имеешь в виду, Игорь Тарасович?
– Водная гладь реки, почитай, метров
– Как ни одной, товарищ капитан?!
– послышался голос парторга батальона лейтенанта Малыгина.
Мы оглянулись. Василий Федорович стоял в трех шагах от нас, рядом с ним двое мужчин в гражданской одежде и старшина Петров.
– Есть лодки!
– Лейтенант Малыгин кивнул в сторону незнакомцев.
– Вот местные польские товарищи предлагают указать, где их взять.
Мы встали, пожали руки полякам.
– Пан капитан, - заговорил пожилой поляк на ломаном русском языке, лодки есть.
– Так отдайте же их нам.
Крестьяне торопливо заговорили между собой, разводя руками в ответ на наши непонимающие взгляды. Наконец тот, который постарше, вновь обратился ко мне:
– Как вам лучше сказать, они находятся на дне реки. Мы их спрятали от фашистов.
– Сколько лодок-то?
– спросил Пресняков.
– У этого - семь, - бросил взгляд в сторону пожилого крестьянина Малыгин.
– И у него - две.
Молодой поляк согласно закивал.
– Ну это уже другое дело, - невольно вырвалось у меня. Мы угостили крестьян папиросами. Начали расспрашивать о немцах. Поляки понимали наши вопросы с трудом, на помощь пришел Малыгин. Парторг батальона вместе с ротой Чугунова побывал в Юзефуве, успел разобраться в обстановке. Фашисты оставили населенный пункт вчера утром, больше местные жители ничего не знали о них.
Время было дорого. С польскими товарищами на берег Вислы отправились лейтенант Малыгин и группа бойцов. Им предстояло разыскать и поднять лодки.
– Так, начало есть, - довольно потер руки лейтенант Елагин.
– Как считаешь, Александр Терентьевич?
– И неплохое, Иван Иванович. Теперь нам нужно решить с местом и временем форсирования.
– Насчет места, - отозвался капитан Пресняков, - думаю, лучше будет решить непосредственно на берегу.
– И то верно, Игорь Тарасович, - согласился я.
– Ну а время предлагаю ночью.
– Ясно, что не днем, - как само собой разумеющееся произнес Елагин.
На лесной дороге послышался стук копыт. К нам подъезжали командир полка с заместителем по политической части. Их сопровождали автоматчики. Майор Павлюк, не сходя с копя, кивнул мне:
– Ну и забрался же ты, Алтунин. Еле разыскали, спасибо твоему связному.
Полковое начальство спешилось.
– Выкладывай, комбат, что вы тут надумали?
– спросил без обиняков Павлюк.
Начал докладывать соображения. Валентин Евстафьевич и Николай Афанасьевич внимательно слушали. Решение им понравилось.
– Сил хватит? Не получится так, что захватишь плацдарм, а немец оттуда тебя сковырнет?
– Риск есть, товарищ майор, но он оправдан. На нашей стороне внезапность. Зацепимся за западный
Павлюк улыбнулся:
– Помнишь Оздютичи? Я тебе, Николай Афанасьевич, не рассказывал? обратился он к Кулябину.
– Как комбат Алтунин водил в атаку роту, голову под пули подставлял?
– Нет. Правда, лейтенант Елагин доносил о том, что комбат лично поднял в атаку людей.
Случилось же тогда вот что. Рота старшего лейтенанта Ковалева оказалась в полуокружении. Бойцы залегли под перекрестным ружейно-пулеметным огнем. Взводы несли потери. Отойти назад - не выполнить приказ, да и подставить себя под фашистские пули. Вперед идти, видимо, тоже не хватало духу. Так уж устроен человек: поднялся в атаку - идет, залег нужно немалое мужество, чтобы встать, тем более первому. Смерть на войне почти все время рядом, однако каждому хочется выжить. Вот и стараешься о ней не думать. Хотя где-то подсознательно холодок страха в тебе живет, время от времени дает о себе знать, особенно когда огонь противника головы поднять не дает. Лежишь на земле, знаешь, что встать необходимо, но прижимаешься к ней и чего-то ждешь. Нужен толчок, внутренняя сила, что ли, но где ее в этот момент взять?
Послал в роту парторга лейтенанта Малыгина. Не успел он скрыться звонок. Интересуется продвижением начальник штаба майор Модин. Только доложил ситуацию, слышу в трубке голос командира дивизии: "И долго думаешь, капитан, еще лежать? Самому, что ли, твоих людей в атаку поднимать?" "Нет уж, лучше это сделаю я, товарищ полковник, - говорю ему в ответ.
– Вам дивизией управлять нужно". "То-то, уразумел, значит. Пойми, садовая голова, от тебя зависит исход боя за Оздютичи".
Слышно было, как на противоположном конце хлопнулась на рычаг телефонная трубка. Такая досада взяла, что нет сил сдержаться. Схватил автомат.
– Куда, Александр Терентьевич?
– только и успел воскликнуть капитан Охрименко.
– "Куда", "куда", закудакал! К Ковалеву иду. Передай минометчикам, чтобы прикрыли, да пулеметные взводы выброси на фланги роты. Будем прорывать.
Выбежал с НП - и прямиком в роту. Где в полный рост, где пригнувшись, а где и по-пластунски, минут через тридцать был на месте. И сразу почувствовал, насколько плотен огонь немецких пулеметов.
– Это еще ничего, - "утешил" Ковалев.
– Молчат автоматчики. А то тут и голову нельзя поднять.
– Где лейтенант Малыгин?
– Коммунистов собрал, - отвечает командир роты и показывает вправо: Вон в той воронке из-под авиабомбы инструктирует. Сейчас пойдем в атаку.
– Теперь уж я поведу людей, раньше нужно было. Ковалев опустил глаза, тяжело выдохнул:
– Пробовал, не получилось. Огоньком бы артиллерийским сыпануть!
– Где ты его возьмешь? Две сорокапятки у тебя, третью - утром разбило. Полковая батарея далеко. Но минометчики помогут, а с флангов ударят пулеметы. Они сейчас будут на месте. Передай людям: по сигналу зеленой ракеты откроют огонь минометчики и пулеметчики, красная ракета - в атаку!