На соискание счастья

Ясинецкая Ольга Михайловна

— Виноват. Виноват, моя хорошая. Над своей душой надо трудиться. Неустанно. Чтобы живая была. Тогда и доверять будешь тому, кто любит, а не всякому отребью.

Когда Лялька заснула, свернувшись калачиком в Ташиных ногах, девушка выскользнула из-под пледа, накрыла им Ляльку и, как была в растянутой футболке и домашних шортах, вышла на улицу. Подставив себя майскому солнцу, села на качели. Таша думала о том, что за давняя история, которая не дает покоя Ляле. И еще о том, что Кирилл, конечно, виноват, но ведь Юля и ее так искусно втравила в эту историю, что Таша и «мяу» сказать не успела. Покачавшись немного, Таша решила

пройтись по улице. Совсем чуть-чуть. В крайнем случае можно не выходить, а так, постоять в арке и поглазеть на людей.

Глава XXX

Таша выскочила из арки, стараясь не упустить Антонио из виду. Ну конечно, этого просто не может быть. Дважды столкнуться в Москве с человеком, которого не должно быть в Москве. Хотелось хлопнуть себя по щеке, но что это изменит?

Вот он идет, торопится, разговаривая по телефону.

— Вот так встреча! Следишь за кем-то? — кто-то больно вцепился в Ташину руку и развернул так, что она потеряла возможность видеть Антонио.

— Юля… Почему ты не отвечала на мои звонки?

— Надо было, и не отвечала, — откровенно грубо ответила девушка. — Мне с тобой говорить не о чем. Кстати, не хочешь вернуть денежки за свою поездку?

— Я верну. Обязательно. Я уже собираю.

— Ну-ну. Судя по твоему прикиду, за десять лет соберешь. Ладно, мне деньги нужны. Так что даю тебе неделю. Потом неприятностей не оберешься. Друзья есть?

— Да. — Таша ошарашено смотрела на стальной блеск, появившийся в голубых Юлиных глазах.

— Вот и одолжи. Через неделю жду CMC. А сейчас, — Юля оглянулась по сторонам, — чтоб ты с этой улицы испарилась. Да, и прекрати доставать моего брата. Забудь, как его зовут.

Она подтолкнула Ташу, и та, совершенно раздавленная таким натиском, а самое главное, наглостью Юли, поплелась домой, не оглядываясь. То, что только что произошло, не укладывалось в голове, ну никак.

Придя домой, Таша повалилась на кровать лицом вниз и надела на голову подушку.

Да что же это такое? «Поела бесплатного сырка в мышеловке», — услужливо подсказал довольно противный, хоть и внутренний голос. Что происходит? И что с этим делать?

Таша постаралась разложить все пункты по порядку. Первое. Мне надо объясниться с Кириллом. Нет! Это второе. Я никак не могу объясниться с ним, пока должна его сестрице. Таша провела более тщательные подсчеты, вдруг все-таки меньше, чем три тысячи евро, ей предстоит отдать злобной Юле. Нет. Как говорится, больше — можно, меньше — нет. Потом Антонио. Похоже, Лялька права, и эта история тянет на какую-то фантастическую аферу, в которой Таша по воле режиссера получила роль, но не ознакомилась со сценарием. А в чужой игре, когда правила тебе совершенно неизвестны, можно исполнять только одну роль — роль фишки, которую другие перемещают по своему усмотрению. После недавней встречи с Юлей Таша чувствовала, будто по ней проехал танк. «Сбитая фишка», — продолжил издеваться противный голос. Неужели совсем нет выхода? Этого не может быть. Что? Что надо делать, чтоб найти выход из этого идиотизма?

Умный автор, когда Таша открыла книжку наугад, посоветовал побольше флиртовать с мужчинами. Так как мужчина, на которого вы положили глаз, должен хорошо понимать, что он не единственный претендент на ваше внимание. Это должно ускорить развитие ваших отношений.

Если

бы Таше не мешала головная боль, которая сдавила виски после получасового плача, она бы поклонилась автору в пояс и сказала любимую Сонину присказку:

— А не пошел бы ты, батюшка, на известную сторону света?

До того некстати оказался сейчас этот совет.

Вечером Ляля пыталась утешить подругу, но внешне это, как всегда, больше походило на выступление Ленина перед большевиками с броневика на Финляндском вокзале. Лениным была, конечно, Ляля. Если обижали своих, а точнее, свои давали себя в обиду, это было для Ляли просто невыносимо. Она воспринимала это как личное оскорбление и принималась натаскивать попавшего в переплет более слабого, чтобы не сказать слабоумного, собрата, а вернее сестру, на то, чтобы в другой раз та могла дать отпор.

Конечно, подумала Таша, она, наверное, как родилась, так уже умела всеми командовать. И правда, как-то Лялю трудно представить себе в ситуации, чтобы кто-то предложил ей проваливать с улицы, и она провалилась. Хотя, если вдруг пришлось бы уступить грубой силе, ну чисто гипотетически, то она бы все равно обернула ситуацию в свою пользу. Талант!

— Ты меня слышишь? — грозно вопрошала не на шутку разбушевавшаяся Ляля. — Не отвлекайся. Я все вижу. Знаешь, от чего у людей куча проблем? Они разучились видеть суть. А начинается все со слов. С простых слов. Вот скажи мне, к примеру, что значит слово «подлец»?

— М-м… Ну понятно же, тот, кто обижает другого, более слабого, пакости всякие делает.

— Уверена? Так вот как раз и нет. Вернее, да, но только наполовину. Подлец — это от польского глагола «подлечь». Понимаешь? Тот, кто подлег, лег под другого, подчинился, сдался, тот и подлец. Вот в чем суть слова, которое, как и многие слова, люди вывернули со временем наизнанку. Человек обязан быть сильным. Потому что сильный не станет делать другому плохо. Он прекрасно чувствует себя в жизни. И вокруг него светло и радостно. А вот тот, который сдался, чувствует себя обиженным, слабым… Если ум и совесть в порядке, если внутренний стержень есть — встанет, очухается и пойдет дальше. Это естественно. А если нет — вот и готовый подлец, который будет считать всех вокруг врагами. А врагов не жалеют.

— Я не подлец, — мотнула головой Таша. — Хотя отомстить очень хочется.

Ляля поняла, что за один раз ее подруге сегодня никак не разобраться в хитросплетениях смысловых нюансов слова «подлец».

— Ну все. Спать. Отомстишь обязательно. Тебе ж надо честь свою отстоять.

— А что значит «месть», — неосмотрительно поинтересовалась Таша, рискуя получить очередную речь с броневика.

Но Ляля показала рукой в сторону книжной полки:

— Учись пользоваться этимологическим словарем.

Глава XXXI

В лечебном заведении доктора Брюгге настало время послеобеденной тишины. Лениво колыхались белые занавески на окне директора, коим и являлся лысый, но моложавый доктор Эдуард Брюгге. Хорошо было бы поспать, мягкий диван так и манил своими мягкими подушками, но этот рыжий русский никак не уходил. Такое трепетное внимание к всеми забытой старухе было подозрительно, но не обращаться же в полицию только на том основании, что он стал чуть не ежедневно навещать Бригитту Сервьен и катать ее по парку.