На солнце ни облачка

Малов Владимир Игоревич

Машина была великолепной, Веня влюбился в нее с первого взгляда и теперь находился на седьмом небе. Он с упоением осваивал доселе совершенно неведомые ему гидроусилители руля, антиблокировочные системы, электрические стеклоподъемники, бортовой компьютер, кондиционер и прочие технические чудеса, напрочь отсутствующие на отечественной «девятке».

В один из моментов, когда Веня подъезжал к редакции «Вольного вечера», из часов явился Инструкция. Беглым взглядом он осмотрел салон, задержался на приборной панели и изрек:

— Молодец! Я же говорил,

что тебе надо купить именно «Рено Меган II». Останешься доволен.

Сказав это, он исчез. А Веня нажал кнопку, чтобы немного опустить стекло, и умиленным взглядом проследил, как оно опускается.

Однако покупка французского автомобиля принесла в жизнь Вени, кроме радостей, и определенные сложности. Дело в том, что он вдруг понял: от старой верной «девятки», которая была ему доброй подругой и вообще первой в жизни машиной, он тоже не в силах отказаться.

Но выглядеть в глазах соседей, хотя бы того же Алексея Васильевича и, тем более, Ивана Митрофановича, богатым владельцем автопарка из двух машин Веня не отважился. Чтобы щеголять автомобилями, необходимо тщеславие, которого у него не было.

Решение оказалось хитроумным. Помимо французского автомобиля, Веня купил себе и место в многоэтажном паркинге неподалеку от дома (дорогое, конечно, но отныне он мог позволить себе и это), и стал держать «Рено Меган II» там.

Теперь любой выезд был двухступенчатым: Веня выводил «девятку» из ракушки под окном, доезжал на ней почти до самого паркинга, оставлял отечественную машину в соседнем дворе, шел в паркинг и, наконец, выезжал из него на великолепной новой француженке.

Возвращение домой происходило по той же сложной схеме в обратном порядке. Зато к редакции еженедельника «Вольный вечер», к книжному магазину неподалеку от метро «Сокол» и вообще куда угодно, кроме дома, Веня теперь приезжал на иномарке.

На сослуживцев новенький французский автомобиль произвел должное впечатление.

— Ты, Городков, наверное, по ночам на фондовой бирже играешь в Интернете, — уважительно, но с ощутимыми нотками зависти в голосе сказала покорительница Северного полюса Заныкина-Сидорова. — Это сейчас модно. Чувствую движение к жизненному успеху. Кстати, какой у тебя показатель IQ?

Из комнаты, где сидели компьютерные наборщицы, доносилось перешептывание, в котором иногда можно было расслышать слово «рено» или фразу «у них зарплаты совсем другие», «а нам иномарки без надобности, мы пешком ходим», и тому подобные.

Однако, завидев Веню, кумушки резко меняли тему и громко начинали обсуждать, например, идиотов из мэрии, которые сначала придумали турникеты в автобусах, потом сами же их отменили, а потом снова поставили.

Французский автомобиль не прошел мимо внимания и Эдуарда Борисовича. Теперь он стал пожимать Вене руку крепче, чем обычно. Но почему-то Вене начинало казаться, что хозяин подумывает: а не убавить ли своему компьютерному верстальщику зарплату, раз она столь велика, что ее хватает на новенькие иномарки?

Как бы то ни было, именно новый

автомобиль позволил Вене при следующем совместном застолье с Инструкцией выяснить еще одну любопытную вещь: его руководитель, оказывается, не всегда безвылазно сидит в часах, а пристально изучает окружающую действительность, будучи при этом, разумеется, абсолютно незаметным для всех.

И начал он совершать эти экскурсии в незапамятные времена, по меньшей мере, еще в царствование Алексея Михайловича, отца Петра Великого. Или, кто знает, может, и еще раньше?

Поводом для такого признания маленького человечка стал завязавшийся примерно после пятой порции энергетической субстанции и, соответственно, пятого бокала «Вдовы Клико» разговор о Вениной покупке. Тут Веня и припомнил, что его всегда удивляло то, что Инструкция явно неравнодушен к автомобилям.

На прямой Венин вопрос маленький человечек вдруг дал неожиданный прямой ответ, причем его баритон при этом наполнился ощутимой теплотой:

— Не только к автомобилям, вообще к колесной технике. Помню, при Алексее Михайловиче я впервые увидел его карету для парадного выезда и был поражен. С тех пор и полюбил все, у чего есть колеса. Интересовался любой колесной техникой во все времена и следил за развитием.

Инструкция привычным движением поднял правый мизинец и стал ждать появления энергетического облачка.

— Чем был поражен? — удивился Веня.

— Так ведь колеса, — ответил Инструкция, с видимым удовольствием и даже долей мечтательности произнеся это слово — «колеса».

— Ну и что?

— Тогда я еще не знал, что такое колесо, — ответил Инструкция просто.

Веня был изумлен.

— Первый раз увидел колесо?

— Ну да! У нас ведь их нет.

— Где это у вас? — спросил Веня уже просто так, на всякий случай, заранее зная, что ответа на такой вопрос не получит.

Инструкция поднял указательный палец — для того, чтобы шутливо погрозить им Вене. А погрозив, подумал, опустил указательный палец и вместо него поднял к потолку мизинец.

— Лишнее спрашиваешь! — молвил маленький человечек. — Колеблюр торсин! У тебя своя работа, у меня своя. Почти все, что тебе положено знать, ты уже знаешь.

Однако он все же счел возможным добавить:

— А вот железные дороги почему-то меня не привлекли. Хотя и на них колеса. Но колеса не те, колеблюр торсин, они никуда свернуть не могут! Впрочем, хватит говорить обо мне.

Все-таки в этот день Вене удалось выведать, что в эпоху Алексея Михайловича Инструкция обитал в кушаке царского стольника, а этот стольник тоже был шрежем.

И как раз тогда, в свободное время, маленький человечек стал изучать колесную технику, частенько посещая мастерские каретных мастеров, которые находились тогда в отдаленном московском предместье — там, где теперь улица Каретный Ряд и все Каретные переулки.

Это был прелюбопытнейший факт. Как и тот, что Инструкция вообще не подозревал о существовании колеса, потому что «у них» его не было.